Счастливый человек. История сельского доктора

Отношение сельских жителей и «лесовиков» к Сассоллу сложное. У него хорошие мозги, говорят они, помня, что он работает для них, и понимая, что выбор ведения практики в их отдаленной местности подразумевает безразличие к успеху. В какой-то степени это становится и их привилегией. Они гордятся им и защищают его: как будто выбор Сассолла говорит, что хорошие мозги тоже могут быть слабостью. Они часто смотрят на него с тревогой. И всё же, как мне кажется, они не так уж гордятся им – они знают, что он хороший врач, но не знают, насколько это редкость – скорее, гордятся образом мышления человека, который таинственным образом выбрал быть с ними. Не подвергаясь влиянию этого образа мышления, они делают его своим, придавая ему локальную функцию.

Сассолл не просто лечит своих пациентов; он становится свидетелем их жизни. Они думают о нем только тогда, когда обстоятельства сводят их вместе. Он ни в коем случае не является судьей. Вот почему я выбрал довольно скромное слово «делопроизводитель».

Он достоин быть им благодаря привилегии. Если его записи о пациенте полные, насколько возможно, – а кто не мечтает о недостижимом идеале быть полностью описанным? – тогда они связаны с миром в целом и описывают скрытое внутри людей.

Можно предположить, что он взял на себя роль приходского священника или викария. Это не так. Он не является представителем всезнающего, всемогущего существа. Он их представитель. Его записи никто и никогда не будет судить. Он ведет их, чтобы время от времени люди могли с ними сверяться. Чаще всего он начинал беседу, если это была не профессиональная консультация, со слов: «Помните, когда?..» Он их память, потому что представляет утраченную возможность понимать и соотносить себя с внешним миром и потому что представляет знания, которые они не в силах обдумать.

Делопроизводитель – почетная должность. Но его редко призывают к исполнению обязанностей. И у этого есть точное, хотя и несформулированное значение.

Я прекрасно понимаю, что в моих метафорах есть некоторая неуклюжесть. Да и какое они имеют значение? С одной стороны, социологическое исследование медицинской практики в сельской местности могло бы быть более полезным, с другой – статистический анализ удовлетворенности пациентов после лечения был бы показательнее. Я ни на секунду не отрицаю пользу подобных исследований, при подготовке своего эссе я опирался на многие из них. Но то, что я пытаюсь изучить здесь – это отношения, которые не проанализировать с помощью вопросов-ответов.

В моих рассказах о Сассолле и пациентах кроется опасность, которая всегда сопровождает работу воображения. В определенные моменты моя субъективность может вести к искажению фактов. Я не могу доказать свои слова. Я могу только утверждать, что после многих лет наблюдения за предметом исследования считаю – мои слова раскрывают значительную часть социальной и бо2льшую часть психологической реальности Сассолла. Камнем преткновения на пути к принятию этого является ложное представление о том, что люди не могут выразить сложное, потому что сами просты. Нам нравится придерживаться такого взгляда, потому что он подтверждает ложное чувство индивидуальности и избавляет от размышлений о необычайно сложном сочетании философских традиций, чувств, полуреализованных идей, атавистических инстинктов, намеков, которые лежат за надеждой или разочарованием простого человека.

В значительной степени Сассолл достиг идеала. Насколько это возможно для человека суши, имеющего дело с болезнями, а не с морем, и живущего в середине XX века, он достиг положения, сравнимого с положением капитана шхуны.

У него есть относительная автономия и личные обязанности. В отличие от большинства врачей общей практики, он имеет доступ к девяноста процентам своих госпитализированных пациентов, потому что все операции, кроме сложных, проводятся в местной больнице. Он занимается всеми чрезвычайными ситуациями – от несчастных случаев в каменоломнях или во время уборки урожая до отчаяния молодой женщины, которая хочет убить незаконнорожденного ребенка, или медленных страданий и окончательного краха викария, потерявшего веру. Ему доверяют беспрекословно.

Его отношение к отдельному пациенту основано на авторитете и братских чувствах. Но это братство не взаимно: это творческая проекция со стороны Сассолла одновременно истинная и искусственная, как произведение искусства. Никто не признает Сассолла братом. И это делает его командиром.

Его позиция «делопроизводителя» означает не только то, что он лучше других знает непрерывную историю местности; она также наделяет его способностью понимать и осознавать за сообщество. В какой-то степени он думает и говорит то, что чувствует и смутно представляет себе община. В какой-то степени он является их растущим (хотя и очень медленно) самосознанием.