Себастьян Маас. Эдгар Юлиус Юнг и метафизические основы Консервативной революции

Однако это не значит, что Юнг писал экономико-политическую часть вопреки своим личным убеждениям. Скорее он пытался особенно акцентировать и так имеющиеся в книге дружественные к экономике места. Друзья-промышленники Юнга наряду с непосредственным содействием его большому программному труду открыли ему еще и другие источники денежных поступлений. Так главная редакция газеты «Райниш-Вестфэлише Цайтунг» связалась с Юнгом и написала ему, что она обратила на него внимание благодаря совету доктора Бранди. Впоследствии Юнг смог публиковать в вышеназванной газете статьи под выбранным им самим псевдонимом «Тюлль». При этом Юнг отказался писать о текущих событиях, вследствие чего он смог оставаться верным своему метаполитическому основному принципу. В целом отношения его с «Райниш-Вестфэлише Цайтунг» были первоначально в высшей степени формальными и ограничивались чисто материальным аспектом:

«В настоящее время мои статьи оплачиваются в среднем (я прошу обращаться с этой информацией конфиденциально) гонораром в 150 рейхсмарок. Поэтому я позволю себе (вне зависимости от числа статей, по меньшей мере, однако, на каждое воскресенье) просить о паушальном гонораре в 600 рейхсмарок в месяц».

Юнг из-за своего добровольного отказа от государственных и партийных постов и должностей был вынужден в трудной кропотливой работе связывать свое политическое призвание и борьбу за свой хлеб насущный, что, впрочем, удавалось ему сравнительно хорошо. Отношения Юнга с редактором «Райниш-Вестфэлише Цайтунг» господином Мюндлером за последующие годы приобрели более дружескую основу, из чего последовала интересная переписка (ср. часть 3.4 ниже).

Также с помощью Бранди для него открылся еще один прибыльный источник денег. Так Бранди утвердил, что статьи Юнга регулярно должны были появляться в его заводской газете, читателями которой были 25 000 рабочих. Сверх того, Бранди хотел ходатайствовать перед своими коллегами за то, чтобы они тоже брали статьи Юнга в свои заводские газеты. В этом случае Юнгу не пришлось дальше заботиться об уплате, потому что его покровитель по собственному почину уделял большое внимание распространению взглядов Юнга.

3.4. Сопротивление национал-социализму

«Формально носителей «Консервативной революции» на том переломном рубеже можно назвать «троцкистами национал-социализма»».

Армин Мёллер, 1950

Уже во время восстания в Руре у Юнга возник конфликт с Гитлером, так как Гитлер отказался отправить национал-социалистов для борьбы с французами. В ходе продолжающегося формирования своего мировоззрения Юнг в дальнейшем осознал, что между национал-социалистическим государством вождя и его федералистско-сословной имперской программой существовали непреодолимые различия. Когда и передача советов через Франца фон Папена не принесла никаких плодов, произошла радикализация Юнга. Он всерьез подумывал о том, чтобы лично совершить покушение на Гитлера:

«В конце апреля или в начале мая я встретил Юнга на его квартире в Халензее, когда он как раз приехал из Кайзерхофа. Он говорил в своей иногда бормочущей манере, в которой он обычно произносил свои самые важные намерения:

«Сегодня я сразу смог бы сделать это». Я не понял и поэтому спросил: «Что сделать?» Ответ был: «Ну, застрелить Гитлера». [...] В душе его грызли сомнения о том, смог ли бы он достичь своей цели только при помощи выступления с речью фон Папена».

Марбургская речь, о которой тут говорится, направленная против тоталитарных претензий национал-социалистического правительства, действительно ничего не смогла изменить в продолжающейся унификации. Но борьба Юнга против тоталитаризма не должна скрывать от нас то, что сам Юнг желал консервативно-авторитарного государства, которое не должно было иметь совсем ничего общего с либерально-демократическими системами. Так он писал в 1929 году главному редактору Мюндлеру:

«Что касается моего отношения к фашизму, то я могу конфиденциально сообщить вам, что вся моя политическая цель жизни направлена на создание диктатуры. Я только предостерегаю от диктатуры без содержания, которую не смог бы вынести немецкий народ. [...] Если я предостерегаю от завышенной оценки фашизма, то это происходит только для того, чтобы несколько смягчить лишенное духа одобрение политики силы, как ее снова и снова требуют в наших национальных кругах, и которая снова и снова заканчивается неудачей».