Селфи. Почему мы зациклены на себе и как это на нас влияет

Середина 1960-х была для Эсалена зажигательной, фееричной порой. В их брошюре от 1965 года с гордостью говорилось, что «уже сейчас доступны новые инструменты и техники развития человеческого потенциала (малоизвестные широкой публике и большей части интеллектуального сообщества); многие другие находятся на стадии разработки. Мы подошли к головокружительному и опасному рубежу и должны по-новому ответить на старые вопросы: „Каковы пределы человеческих возможностей и границы человеческого опыта? Что значит быть человеком?“» В одном только 1966 году примерно четыре тысячи искателей духовных приключений (докторов, социальных работников, клинических психологов, учителей, студентов, директоров, инженеров и домохозяек, как уточнялось в статье New York Times) отправились в долгую поездку по первому шоссе, чтобы выяснить это. На территории института часто можно было услышать фразу «Матушка Эсален разрешает», и она действительно разрешала: обнаженный массаж, групповой секс, физическую агрессию и грандиозную психоделию; здесь взрослые мужчины заново переживали рождение, девушки в ночных рубашках играли на флейтах у бассейна, устраивались встречи с такими знаменитыми визионерами, как Кен Кизи, Джозеф Кэмпбелл и Тимоти Лири. Фриц вешал на стену очки, оставленные клиентами, к которым якобы вернулось идеальное зрение благодаря его сеансам, а в другой группе три женщины будто бы испытали спонтанные оргазмы. Джейн Фонда приезжала в Эсален, чтобы постичь дзен, и между делом закрутила роман с одним из основателей института Ричардом Прайсом. Другой его основатель, Майкл Мерфи, называл происходившее в Эсалене не иначе как «революцией сознания».

Несмотря на шероховатость отношений Фрица с основателями института, они построили для него дом с видом на горячие источники за огромную по тем временам сумму в 10 000 долларов. Ему даже посвятили целый раздел в брошюре. Но вскоре у короля Эсалена появился соперник. Уилл Шутц был на тридцать лет его моложе, преподавал в Гарварде и медицинском колледже имени Альберта Эйнштейна, а также только что написал книгу, которая за первые несколько месяцев его работы в институте стала бестселлером. Она называлась «Радость»; это состояние Шутц описывал как «чувство реализации собственного потенциала». Он вдохновлялся Карлом Роджерсом и считал, что в людях заключено предостаточно радости, но общество мешает им, подавляя ее так же, как мы подавляем свое истинное «я».

Вместе с этим возникла радикальная теория самоответственности, опровергавшая старую христианскую модель, согласно которой у Бога есть план для каждого из нас и повлиять на него можно лишь добродетелью и молитвой. Теперь же Бог оказался внутри эго, а не на небесах, из чего следовало, что первопричина нашей судьбы находится там же. С точки зрения Шутца, все происходящее с нами, включая болезни и несчастные случаи, мы навлекаем на себя сами. «Не бывает жертвы обстоятельств, – говорил он. – Причина всякой болезни или травмы заключена внутри, и только пациент способен исцелить себя. Именно вы сами изначально решаете болеть».

На групповых встречах Шутца человека обычно подталкивал к состоянию радикальной правды не психотерапевт, как в случае гештальт-модели Фрица, а другой участник. Но, как и Фриц, Шутц утверждал, что для достижения свободы и радости необходимо быть «настоящим». Лишь узнав правду о себе, можно сбросить оковы. Один из его последователей говорил об этом так: «Подчиняясь договору этой встречи, я говорю, что чувствую по отношению к тебе. Соображения вежливости, доброты или такта временно не учитываются. Договор встречи заменяет привычный общественный договор».

Его сеансы могли быть жестокими и странными. Во время одной из встреч под названием «Ящик Пандоры» женщины работали со своим негативным восприятием собственной вагины, демонстрируя ее всей группе. Мужья и жены получали инструкцию выбрать три секрета, способных разрушить их брак, и признаться в них перед всеми – в результате этого эксперимента как минимум одна женщина чуть не убила своего партнера. Мужчину, пожаловавшегося на то, что жизнь его «придавила», погребли под грудой тел, пока он не закричал, чтобы его освободили. Замкнутый учитель психологии по имени Арт Роджерс подвергся нападкам группы за «интеллектуализацию» процесса и недостаточную естественность. Какая-то женщина схватила его трубку и разбила ее. Его прогнали прочь несколько мужчин, грозивших избить его. Когда он вернулся, они начали дразнить его, словно дети на игровой площадке: «Арт! Арт! Арт!», и он сорвался и разбил окно, толкнув в него ассистента. Сеанс признали успешным. Ну а если Арту показалось, что этот опыт ему как-то повредил, то это было его личное дело. «Как и Фриц, – пишет Андерсон, – Шутц не брал на себя ответственности за клиента, считая это предательством человеческого потенциала».