Селфи. Почему мы зациклены на себе и как это на нас влияет

Некоторое время Фриц и Шутц поддерживали мир, несмотря на постыдный маскулинный интерес к размерам групп друг друга. Но громкий успех института в США начал привлекать крупные СМИ, а их в основном интересовал Шутц. В сентябре 1967 года Time напечатала статью, в которой, как это ни удивительно, Фриц и гештальт-терапия не упоминались вовсе. Фриц начал мстить. Он принижал клиентов Шутца, называя их «радостными мальчиками», и публично оскорблял его в доме собраний, язвительно замечая, что в его группах все приятно проводят время. Затем в Эсален приехал журналист из New York Times Magazine, чтобы принять участие в семинаре Шутца. Вслед за ним то же самое сделал автор из Life. Шутц три вечера подряд выступал в качестве гостя в The Tonight Show с Джимми Карсоном. Он назвал себя «первым императором Эсалена», что определенно привело Фрица в ярость. Но усиление вражды между этими гигантами было лишь одной из ран, которые обескровили Эсален и положили конец его расцвету.

Вскоре начались самоубийства.

* * *

Аутентичное «я» богоподобно. Истинные мысли и чувства не следует прятать за старомодным занавесом «приличий». Мы должны быть «настоящими», пренебрегая теми, в ком есть «фальшь». Наше «я» само себя оправдывает. «Я» должно получать то, чего желает. «Я» должно говорить то, что думает. Самая сердцевина естества человека, глубинные слои его личности, основа его «животного начала» по сути своей положительны.

Эти идеи, казавшиеся столь радикальными в Биг-Суре в 1960-е годы, ныне превалируют повсюду. Проблема в том, что они основаны на ложном допущении. Карл Роджерс и посетители Эсалена, в отличие от современных специалистов, не могли знать, что никакого аутентичного «я» не существует. В нас вовсе нет чистого божественного центра, мы состоим из множества переругивающихся и соперничающих друг с другом личностей, некоторые из них, как мы убедимся, совершенно отвратительны. В разных условиях начинают доминировать разные варианты «нас». Сегодня преобладает мнение, что человеческое эго несводимо к некоему «глубинному ядру». В любом из нас не одно «я», а несколько.

Весенним солнечным утром я поехал в офис профессора Брюса Худа – знаменитого специалиста по психологии когнитивного развития из Бристольского университета. Я хотел выяснить, что он имеет в виду, когда называет «я» «убедительной иллюзией, которую наш мозг создает для нашей же пользы». Он жестом предложил мне присесть в маленьком закутке кабинета, где вокруг кофейного столика стояло несколько разных стульев и кресел. На книжной полке справа от меня красовались зажатая в руке граната, человеческий череп и фотография мужчины викторианской эпохи с роскошной бородой и свирепым взглядом. На стене позади Брюса висела маркерная доска со словами «Познакомьтесь со своим мозгом».

«Если по-простому, то „я“ позволяет придать смысл всему, что с нами происходит, – сказал он мне, откинувшись на спинку кресла и скрестив вытянутые ноги. – Чувство собственного „я“ нужно для того, чтобы события жизни выстраивались в наполненную значением историю». Представление о душе, объяснял он, является иллюзией. Мы чувствуем, будто у нас есть некий волшебный центр, особое ядро, которым мы переживаем каждый момент жизни. Но никакого центра нет. Нет ядра. Нет души. Мы переживаем свои мысли, как если бы мы слушали их, но, по словам философа Джулиана Баджини, «наше сознание есть просто восприятие мысли за мыслью, наложенных одна на другую. Вы как человек неотделимы от этих мыслей».

Как утверждает Брюс, иллюзия наличия внутри нас устойчивого «аутентичного» эго начинается с того, что мы смотрим на мир и окружающих людей, подмечая, как они обращаются с нами. Так мы выстраиваем модель себя. Иногда эту идею называют теорией «зеркального „я“». В своей книге «Иллюзия „я“» Брюс цитирует выдвинувшего эту теорию социолога Чарльза Хортона Кули: «Я – не то, чем я себя считаю, и не то, чем вы меня считаете; я – то, что я думаю о том, чем вы меня считаете». Считается, что эта иллюзия складывается примерно к двухлетнему возрасту. «Именно тогда впервые появляются автобиографичные воспоминания, – рассказывает Брюс. – Затем, как правило, в два-три года дети начинают взаимодействовать с другими детьми, конкурировать с ними и объединяться в группы. Чтобы эффективно участвовать в социальных схемах, вы должны представлять, кем являетесь, иметь чувство идентичности, которое и представляет собой „я“. Оно создается контекстуальной информацией (кто я? К каким группам я принадлежу?) и биологической (я мальчик или девочка? Я белый или черный? И тому подобное). В результате их слияния образуются ингруппы. У вас вырабатываются предубеждения. Вас начинает заботить, что думают о вас другие. Ваше чувство собственного достоинства является отражением того, что, по вашему мнению, о вас думают окружающие. Проводя все больше и больше времени с другими детьми, вы встраиваетесь в иерархию».