И, конечно, ситуация ухудшается! Массивные накопления фондов (созданные смертным невинным обманом #6, заключающимся в том, что необходимы сбережения, чтобы были деньги на инвестиции), нуждаются еще и в управлении с целью приумножения денежных сбережений для бенефициаров будущего. Проблема состоит в том, что в дополнение к требованию более высоких дефицитов государственного бюджета, триллионы долларов, находящиеся в этих фондах, являются базой поддержки ужасающего финансового сектора. Там трудоустроены тысячи менеджеров пенсионных фондов, через руки которых проходят немыслимые суммы, и которые подвержены государственному регулированию. В большинстве случаев это означает инвестирование в акции фондовой биржи, в облигации с рейтингом, а также кое-какая диверсификация стратегий - например, вкладывание денег в фонды хеджирования и пассивные стратегии с биржевыми товарами. А кто же пирует, поедая этих раздутых китов? Конечно, акулы - тысячи профессионалов финансового сектора, работающие брокерами, банкирами, и в отраслях управления финансами, существование которых зависит от смертного невинного обмана #6.
Смертный невинный обман # 7
Я согласен. Невинный обман состоит в том, что это плохо, когда на самом деле, это хорошо!!!
Ваша награда за то, что вы прочли предыдущие главы, состоит в следующем: вы уже знаете правду об этой наиболее распространенной критике дефицитов государственного бюджета. Я это оставил напоследок, чтобы вы имели все инструменты для решительного и информированного реагирования.
Во-первых, почему правительство занимается налогообложением? Не для получения денег в казну, а для того, чтобы отобрать у нас покупательную способность, если оно считает, что мы имеем слишком большую покупательную способность, а это вызывает инфляцию.
Почему у нас на сегодняшний день большие дефициты? Потому что универмаг имеет много нераспроданных товаров и услуг, безработица высока, и объем производства ниже, чем производительная мощность. Правительство покупает то, что хочет, а мы после вычета налогов не имеем достаточно покупательной способности купить то, что осталось нераспроданным. Поэтому мы снижаем налоги и, возможно, повышаем государственные затраты, чтобы повысить покупательную способность и помочь опустошить магазинные полки нераспроданных товаров и услуг.
А почему мы вообще повышаем налоги? Не для того, чтобы у правительства были деньги для затрат - мы знаем, что система так не работает. Мы повышали бы налоги только в тех случаях, когда наша покупательная способность слишком высока, а уровень безработицы слишком низок, и полки магазинов пустеют благодаря нашей чрезмерной покупательной способности, и наша имеющаяся покупательная способность вызывает нежелательную инфляцию.
Поэтому заявление, что «Более высокие дефициты бюджета сегодня означают более высокие налоги завтра» на самом деле говорит, что «Более высокие дефициты бюджета сегодня при высоком уровне безработицы приведут к тому, что уровень безработицы пойдет вниз настолько, что придется повышать налоги, чтобы остудить стремительно нагревающую и быстро растущую экономику». Согласен!
Часть II: Век Открытий
Я родился в Мемориальной Больнице в штате Массачусетс 18 сентября 1949 г.
Мои родители - Даниэль и Мюриэль Мослер. Я был старшим из трех детей. Мой брат Сет родился в 1951 году, а сестра Сюзанна - в 1955 г. Мы жили в квартире на Уэст Миддл Тернпайк, а потом в 1960 г. переехали в дом с тремя спальнями по адресу 47 Мэрион Драйв. Примерно через три года мы дом продали из-за финансовых трудностей и стали снимать жилье неподалеку. Я ходил в школу им. Уаделла, а затем, когда мы переехали, в начальную школу им. Бакли. Потом я посещал средние классы школы им. Иллинга, а старшие классы - в манчестерской школе, выпускником которой был и мой отец, который окончил ее в 1937 г.
Мы были типичными представителями среднего класса - обычная семья из Манчестера. Отец работал и бухгалтером, и попытал свои силы в качестве менеджера ликероводочного магазина, был и страховым агентом, и налоговым бухгалтером. Мама была дипломированной медсестрой и работала в ночную смену в Манчестерской Мемориальной Больнице.
Думаю, что я заразился страстью к автомобилям в восьмилетнем возрасте.
Помню, как я разбирал старые газонокосилки и мастерил из их запчастей мотоциклы и тележки при помощи болтов и даже досок. Покупка сварочного аппарата была неслыханной роскошью и никак не вписывалась в семейный бюджет. Я до сих пор думаю, что мог бы с первого взгляда определить любую марку американского автомобиля, изготовленного от 1955 до 1975 года. Помню, как мы с братом сидели на тротуаре, проходившем вдоль главной дороги города, и угадывали марки проезжающих мимо машин.