Семейное дело

На рыбалку он любил ездить один, хотя трудно было грести одной рукой, справляться с якорем, вываживать крупную рыбу. Однажды во время поездки по ГДР он увидел однорукого лодочника: тот приспособил весло на корме, водил им из стороны в сторону — точь-в-точь, как рыба движет хвостом, и лодка бойко шла. Вернувшись, Рогов попросил местного столяра переставить уключину на корму, и совсем иная, как говорится, пошла работа. И конечно же, никакие санатории, никакие Ливадии не могли сравниться с этими предрассветными сумерками на озере, когда еще стоит сонная тишина, только крякнет где-то в камышах дикая утка, плеснет щука и от ее всплеска по воде пойдут круги, доберутся до камышей и те ответят легким, мягким покачиванием.

В начале четвертого, наскоро перекусив и захватив с собой термос с чаем, Рогов спустился к озеру. Сегодня была его первая летняя рыбалка. Весной он никак не мог выбраться, когда шла плотва; потом уехал в Ливадию… Над озером, заполнив всю его чашу, стоял туман, и сверху не было видно воды. Раз туман, значит, к теплу, подумал Рогов. Он словно нырнул в этот туман, подходя к озеру, и только оказавшись возле длинного причала, с которого обычно выдринские мальчишки тягали мелочь, досадливо поморщился. Его обогнали. Он увидел человека, отвязывающего лодку с удочками, сложенными на корме. Занятый своим делом, человек не слышал его шагов, к тому же сырой песок глушил шаги, и Рогов подошел почти вплотную.

— Ну, какая нынче обстановка? — спросил он. — Берет чего-нибудь?

Человек выпрямился, обернулся, и Рогов увидел его изумленное лицо. Нечаев! Вот уж, действительно, встреча! Нечаев шагнул к нему, шумно расплескивая воду ногами в резиновых сапогах, и Рогов засмеялся:

— Вы же всю рыбу на пять километров вокруг распугаете!

— Здравствуйте, Георгий Петрович. А я и не знал, что вы тоже из нашего племени.

— Из вашего, из вашего! — сказал Рогов.

Очевидно, Нечаеву предоставили одну из исполкомовских дач здесь же, в Выдрине, вот и весь секрет этой неожиданной встречи.

— Так все-таки какая обстановка?

Теперь уже засмеялся Нечаев.

— Вас интересует обстановка на озере или на заводе?

— На озере… пока на озере.

— В прошлую субботу двух лещей взял, у меня есть подкормленное местечко. Щука на блесну берет плохо, сытая, должно быть. Ну, красноперка попадается у камышей, окунь… Давайте я вам помогу.

Рогов смотрел на озеро. Туман медленно отрывался от воды и таял, открывая камыши. Ни всплеска, ни звука.

— Знаете что, — сказал Рогов. — У вас хорошая лодка?

— «Форель». Новая.

— Возьмите меня с собой? Или поедем на моей «Березке», она полегче.

— Да у меня уже все готово, Георгий Петрович.

— Ладно, едем.

Конечно, Нечаев понял, почему я попросил его поехать вместе, подумал Рогов, забираясь в лодку и садясь на кормовую банку. Нечаев легко столкнул лодку с мели, сел на весла, и Рогов с удовольствием ощутил знакомое, привычное шелестящее движение. Хорошо, что облисполком принял постановление, запрещающее держать на некоторых озерах, в том числе и Выдринском, моторки. Он помнил, что в обком тогда хлынул поток протестующих писем, пришлось сказать редактору «Красного знамени», чтобы дал статью об охране озер.

— У вас «Абу»? — спросил Нечаев, кивнув на спиннинг Рогова.

— Да, — усмехнулся Рогов. — Подарок вашего бывшего директора. Так где же ваше заветное местечко? Учтите, если будут попадаться окунишки и ершишки, весь улов пойдет в наказание вам. Моя жена терпеть не может возиться с мелочью, как, наверное, и ваша.

Лодка шла вдоль стены камышей, и Рогов замолчал. Теперь для него наступала та чудесная пора ожидания непременной, обязательной удачи, ради которой стоило вставать ни свет ни заря, идти, плыть, менять места, уставать до чертиков и возвращаться порой с десятком плотвичек на радость соседской кошке.

— Здесь, — шепотом сказал Нечаев, — переставая грести и берясь за якорь.

— А глубина? — так же шепотом спросил Рогов.

— Поставьте метра два. И червей гроздочкой, штуки три сразу.

— Ясно.

Рогов перехватил взгляд Нечаева: тот глядел, как секретарь обкома, прижав к себе удилище протезом, зажимал крючок, насаживал червей, потом неловко перекладывал удилище в руку, и лишь тогда, когда его оранжевый поплавок мягко шлепнулся на воду, Нечаев начал разматывать свою удочку. Очевидно, ждал, не надо ли помочь, подумал Рогов.

Теперь два поплавка неподвижно торчали рядом, будто впаянные в темную воду. Неожиданно поплавок Рогова качнулся, но это была не поклевка. Откуда-то из камышей выскочила мелочь и начала тыкаться носами в его яркий поплавок, играя с ним, как котенок с клубком ниток. Поэтому и щука не берет на блесну, подумал Рогов. Нечаев прав: сытая! Вон сколько малька крутится, а щука, хоть и дура, но если столько жратвы кругом, зачем ей хватать хоть самую распрекрасную железку.