Семейное дело

Тогда, после праздничного вечера в концертном зале, Коптюгов пошел провожать Нину домой. В последнее время они встречались часто, подолгу ходили, разговаривали — узнавание друг друга было неутомительным и неспешным, и Нине все больше нравился Коптюгов. Ей нравилось, что от Коптюгова исходила спокойная уверенность, она чувствовала его внутреннюю силу, ее трогало то, что он не был настойчивым. Но дальше ее чувства не шли. За Ниной пытались ухаживать многие, и она резко, быть может даже излишне резко, обрывала эти попытки. Коптюгов оказался исключением, быть может потому, что не был похожим на тех пошловатых прилипал, которые чуть не слюни глотали, глядя на нее.

Они были на «вы», и это тоже нравилось Нине. Она рассказала Коптюгову о себе, но вовсе не для того, чтобы вызвать его сочувствие. Наверно, ему не очень-то приятно было слышать, что она продолжает ждать мужа, верит в то, что его уход — ошибка, которую он рано или поздно поймет. А ошибки положено прощать. «Даже такие?» — спросил Коптюгов. «Если любишь человека — даже такие». Она словно бы захлопнула перед ним дверь, но Коптюгов все равно стоял у порога, не пытаясь войти, и Нина была благодарна ему за это.

Она не знала, что, расставаясь с ней, Коптюгов прекращал свою игру в спокойствие. Он бесился и уговаривал себя, что все равно только так, с такой вот неторопливостью он сможет в конце концов добиться своего. Она не знала, что Коптюгов, проводив ее после очередной прогулки по городу, уходил не к себе в общежитие, а в ресторан и что у него были случайные встречи, случайные связи…

В тот вечер они шли, как обычно, не торопясь. Коптюгов держал ее под руку, и Нина подумала: какая у него сильная рука! Это тоже было приятным ощущением. И разговор, как всегда, был неутомительный.

— В прошлый раз вы так и не ответили мне, чего вы ждете от жизни? Постеснялись, не знаете или не хотите быть откровенным?

Коптюгов засмеялся. Когда он смелея, то чуть откидывал голову.

— Скорее, постеснялся, — сказал он. — В наше время, Ниночка, материальные факторы хотя и признаны, но мало ли что… Уж лучше говорить о моральных.

— Хотите купить машину, — уверенно сказала Нина.

— Вот уж нет! — снова засмеялся Коптюгов. — Зачем возить приговор в собственном багажнике? Автомобилисты — самые несчастные люди на земле. Да и машина в наше время — не просто средство передвижения, а, скорей, для престижа… Тысячи людей думают так: «У Иванова есть, у Петрова есть, а я, Сидоров, что? Хуже, что ли?» Я знал семью, где три раза в день ели только макароны, зато была машина!

Теперь засмеялась Нина.

— Правильно. И еще обязательно должен быть рояль. И полка с книгами, лучше всего красивыми. Впрочем, читать их не обязательно, лишь бы были.

— Еще румынская стенка, — подсказал Коптюгов. — Вы забыли стенку.

— Забыла, — вздохнула Нина. — Значит, вы не хотите ни румынской стенки, ни книг, ни рояля, ни ковров, ни машины. Это мы выяснили. Дальше?

— Ну почему же я не хочу книг, ковров или стенки? — возразил Коптюгов. — Есть вещи мне нужные и есть ненужные. Пока же мне все равно их негде ставить, даже если б они и были. Вы не замерзли, Нина?

— Нет.

— Мне нужно другое, — задумчиво сказал Коптюгов.

— Слава? — спросила Нина.

— Она у меня есть. Вон в газетах обо мне пишут, в кино снимают, в президиумах сижу… К концу пятилетки наверняка орден дадут. Рабочий класс у нас в особой чести.

— Тогда чего же вы хотите?

— Счастья, — тихо ответил Коптюгов.

Они долго шли молча, и каждый думал о своем. Конечно, Нина догадалась, что именно имел в виду Коптюгов под этим словом. И Коптюгов знал, что она догадалась. Это был как бы первый робкий стук в ту самую плотно закрытую дверь, но никто ему не открыл, никто не подошел и не спросил даже: «Кто там?» Коптюгов подумал, что сегодня он снова окажется в «Волне», встретит там старых знакомых и…

Коптюгов солгал сейчас. Он сделал это так умело, что Нина поверила, не задумываясь. Конечно, он хочет счастья! Каждый человек хочет счастья! Она на память могла бы привести добрый десяток цитат из классиков на эту тему. Это же так естественно!

— У людей разные представления о счастье, — наконец осторожно сказала Нина. Она отлично понимала, что, продолжив этот разговор, может позволить Коптюгову сказать больше, чем он уже сказал. — Одни выиграют по лотерее швейную машинку — и счастливы. У других есть вроде бы все, а на них глядеть жалко…

— И так бывает, — кивнул Коптюгов.

Это были ничего не значащие слова. Будто он нарочно сам уходил от той возможности сказать большее, которую ему как бы предоставила Нина. Она покосилась на Коптюгова и заметила плотно стиснутые губы, и его крутой подбородок показался еще более крутым — огромным и тяжелым. Не надо больше заводить его, подумала Нина. Он и так уже еле сдерживает себя. Я это чувствую.

Они уже подходили к ее дому.