Семейный круиз

Через раздвижные двери он вышел на пляжную палубу. И повсюду были люди: намазанные маслом для загара, они пробирались к своим местам, неся полные тарелки еды. Кто-то с чмоканьем пил прохладительные напитки, кто-то танцевал, читал или спал мертвецким сном (а вдруг действительно — померли?). Над бассейном возвышалась трехэтажная водяная горка. Корд потихоньку ел свой теплый сладкий блинчик. Диджей крутил известную песню Push It группы Salt-N-Pepa, и Корд невольно начал ритмично покачивать бедрами, повторяя под нос: О, детка, детка. Детка, детка.

А где вообще его багаж? И где его семья? И вообще — где его чувство собственного достоинства? Неужели он готов остаться на этом корабле до конца своей жизни?

Из бассейна размером с футбольное поле выстреливали в небо фонтаны, выгибаясь дугами и оседая на бирюзовую поверхность воды. Вся палуба была огорожена стеклянными панелями, за которыми плескалось бесконечное, полное неизъяснимых тайн море.

Корд задрал голову, разглядывая три высоченные трубы, из которых пыхал в вечернее небо белый дым. Одинокий голос пытался поведать ему об изменении климата, о том, что нужно решать проблемы, а не создавать их, он твердил о засухах и голоде, о тонущих беженцах, о смерти человечества, но Корд не желал все это слушать.

За аквазоной располагался шведский стол, где все как с ума посходили. Кругом, куда ни кинешь взгляд, все было заставлено среднего пошиба едой: бургеры, пицца, фруктовый салат, тарелки с горячей пастой, тушеным мясом, а еще кассероли, пирожные, пирожки, фруктовые желе, эклеры. За зоной десерта, по совсем уж непонятной причине, на стенах были развешаны рисунки в рамочках, изображающие индейцев с перьями на голове. Зачем тут марципановое пианино? Кого это колышет? И действительно — никого это не колыхало.

Корд схватил еще теплую после мытья тарелку (только не думай о заразе, забудь про сальмонеллу) и наполнил ее едой, продолжая напевать Давай-давай. Он взял с подноса лепешку такитос и начал ее жевать прямо перед табличкой ПРОСЬБА НЕ БРАТЬ ЕДУ ГОЛЫМИ РУКАМИ.

Давай-давай, детка, двигай бедрами, детка. Эй, ты! Иди сюда — поцелуй меня! Советую поторопиться, а не то я начну злиться!

В один присест он съел бургер, какие-то макароны, блюдо из семги, кусок яблочного пирога и марципановую мышку. Отодвинув от себя пустую тарелку, он вышел в коридор, спустился по какой-то лестнице и оказался в казино Лас-Вегас.

Стены этого заведения были украшены фресками совсем иной географической принадлежности — Гавана, Стамбул, Монте-Карло. Из мраморных колон произрастали металлические пальмовые ветви и световые шары. До восьми вечера еще было далеко, но дамы в платьях с блестками уже метали фишки, а крупье в смокингах крутили колесо рулетки. Возле игральных автоматов зависли вездесущие игроманы с серыми лицами.

— Бесплатное шампанское и партия бинго наличными по ставке два к одному? — проворковал приятной наружности человек, появившийся из ниоткуда (скорее всего — из самых безумных снов Корда).

Да, он выпьет еще один бокал, а потом вернется на пляжную палубу в аквазоне и будет смотреть, как багровеет небо и наливаются чернильным цветом облака над безбрежным океаном, от которого захватывает дух. Это так просто — после череды страданий и изнурительной работы в состоянии невеселой трезвости.

Всего-то оставалось сказать «да».

3 / Реган

У Реган с Мэттом не было секса уже больше года, и нахождение вдвоем в тесной каюте было сущим мучением. Мэтт распластался на кровати, а Реган, отодвинувшись на стуле как можно дальше, расчесывала волосы перед трюмо. Когда-то она так любила касаться его, а теперь сама мысль о физической близости с мужем болью отдавалась во всем теле. Реган попыталась вспомнить, когда в последний раз они оставались наедине — казалось, дочки всегда были где-то рядом.

Мэтт повернулся к ней:

— Солнце, иди ко мне. Не будь так далеко.

В кровь ударил адреналин, она натянулась как струна и подошла к кровати. Наверное, так чувствуют себя шпионы, готовясь к операции по краже государственных секретов. Он раскрыл руки для объятий, сказав:

— Сколько же на тебе всего.

Реган стянула через голову шелковый топ, представ перед своим мужем во всей красе, обнажив, как он говорил, «самую лучшую грудь в Джорджии». Сердце билось как сумасшедшее. Она прикрыла руками растяжки на животе. От холодного воздуха каюты по коже побежали мурашки.

— Сладкая моя. Мне так тебя не хватало.

Реган едва не сказала: А ведь я всегда была рядом. Но что Мэтт имел в виду? Что ему не хватало секса или что, увидев ее сейчас перед собой, он вспомнил, что потерял? Она опустилась на кровать, он обнял ее, и никогда прежде ей не было так страшно.

— Мне тоже тебя не хватало, — солгала она.