Семейный круиз

Почему они не отправились на экскурсию по замкам, и кто выбрал поездку на пляж, вместо того чтобы постоять у древнего крепостного рва? Корд c легкой паникой осознал, что нужно было взять на себя организацию экскурсии и сделать ее более интересной. С другой стороны, неплохо денек просто посидеть в шезлонге у моря. В последнее время у него было много напряженной работы: деньги компании утекали, и становилось очевидно, что теперь все они зависят от результатов вложений в «Третий глаз».

Без денег ты Джованни не нужен, — сказал одинокий голос.

— Заткнись, — пробормотал Корд. Не помешало бы выпить, чтобы прекратить этот внутренний диалог.

— Что? — переспросила Ли.

— Прости, это я беседую с… — Он оборвал себя на полуфразе: Ли не поймет, если он вдруг начнет рассказывать ей про свой одинокий голос. По мере взросления Корд уже понял, что в их семье лучше игнорировать своего внутреннего критика. Впрочем, маловероятно, что у Ли есть свой одинокий голос, и уж тем более у Шарлотты или у приземленной Реган, единственной из Перкинсов, кому удалось создать собственную семью. Таким образом Корд сделал для себя странное открытие: у него был внутренний голос, а у остальных — нет. Джованни объяснял Корду, что именно это качество и делало его столь глубоко чувствующим, потрясающим человеком. Корд был бы рад с ним согласиться, и в лучшие из дней спокойные, вразумительные слова Джованни изгоняли его внутренний голос. Но вот Хэнди уверял, что Корду нужно поработать со своим детством, применив метод десенсибилизации[69] и травматерапию. Наверное, Хэнди прав. Но гораздо проще напиться.

Посадки мокрых оливковых деревьев тянулись до самого сияющего рябью моря, а когда автобус завернул направо, все увидели фруктовые рощи: среди изумрудных листьев желтели пятна лимонов. Корд смотрел на проплывающие мимо низкие каменные домики и подумал про себя: Хочу переехать в Грецию, чтобы выращивать оливы.

— Хочу переехать в Грецию, чтобы выращивать мед, — сказала Шарлотта.

— Ты имела в виду оливы? — уточнил Корд.

— Нет, именно мед. Ты когда-нибудь пробовал настоящий греческий мед?

— Вроде нет, — ответил Корд.

— О… — со знающим видом протянула Шарлотта. — Он пахнет тимьяном.

— Правда? — сказал Корд. Щеки матери раскраснелись, и Корд молча пожал плечами, решив, что она снова начиталась эротических сцен про секс и мед в очередном скабрезном романе, перекочевавшем к ней от какой-нибудь церковной подружки. Ох уж эти набожные леди — сколько же в них игривости.

— А я никогда не пробовала греческий мед, — задумчиво произнесла Реган.

Водитель автобуса взял в руки микрофон и заговорил:

— Родос означает роза. На моем родном острове изготавливают много разной продукции — такой как ковры, бренди, сигареты и мыло.

— Изюмительно, — сказала Шарлотта.

И Корду вдруг ужасно захотелось, чтобы рядом оказался Джованни. Чтобы, услышав это изюмительно, он повернулся к Корду и подмигнул ему — в знак того, что его любят и понимают. Джованни был таким добрым, чистым, неиспорченным. Он был бы обходителен с Шарлоттой, смеялся бы над ее шутками, отпускал бы комплименты в адрес ее нарядов от Круфиш[70]. И Шарлотта точно обожала бы Джованни — за его умение вести беседу, за его веру в своих учеников, которых он обучал рисованию и живописи, за его искрометный юмор. Но все это было бы возможно, только если бы Шарлотта сама была другим человеком или если бы Джованни был женщиной.

3 / Реган

На пляже Тсампика лазурные волны, набегая, лизали белый песчаный берег. Устроившись возле Реган, Ли развязала бретельки купальника и растянулась на песке. Ее идеальная грудь блестела под солнцем.

— Ли, что ты делаешь? — воскликнула Шарлотта.

— Мама, в Европе люди не стыдятся своего тела.

Реган промолчала, понимая, что так оно и есть. Вокруг было столько голых морщинистых старых грудей (впрочем, как и старых пенисов).

Ли поднялась и сказала:

— Пойду окунусь.

В детстве Реган ужасно завидовала своей гламурной старшей сестре. Но сейчас, видя, как смотрят на нее мужчины, Реган вдруг почувствовала грусть. С каких пор ее сестра начала выставлять себя напоказ? Пока Ли шла в сторону моря, худой мужчина поднялся со своей лежанки и отправился за ней. Ли вошла в воду, а он — следом, словно акула, почуявшая запах крови.

Всю жизнь Реган подражала Ли, безуспешно пытаясь стать такой же сногсшибательной, постепенно понимая, что эта ноша не по ней и пусть озабоченные мужчины смотрят на таких, как Ли, если уж ей так хочется.