Семейство Доддов за границей

Вотъ живая картина. Аксессуары: разбитая посуда, разбросанныя въ дивномъ разнообразіи и множеств произведенія парикмахеровъ, портныхъ и модистокъ: гребенки, наколки, локоны, парики, обрывки пелеринокъ, браслеты, запонки, галстухи и чья-то фальшивая икра. Еслибъ этими только сувенирами наградили насъ разбжавшіеся гости, бда была бъ еще не такъ велика: но осталась намъ отъ нихъ еще одна вещь, милый Бобъ — стыдъ и позоръ, невыносимый позоръ! О ужасъ! Что теперь будутъ о насъ думать?

Хуже всего въ этомъ несчастномъ приключеніи то, что произошло оно въ Баден: что случилось въ Баден, то припомнится человку везд.

Таковы были горькія мысли, которыми терзался каждый изъ насъ, ломая голову надъ придумываніемъ хоть какого-нибудь спасенія изъ этой гибели. Старикъ нашъ очнулся первый. Онъ наконецъ повернулся къ столу, очистилъ небольшое мстечко для своихъ распоряженій, взялъ кусокъ пастета и началъ сть съ апетитомъ человка, давно ужь неприкасавшагося къ подобнымъ прелестямъ.

— Могу ли предложить вамъ стаканъ шампанскаго, сэръ? сказалъ я, видя его усердіе.

— Очень-пріятно, отвчалъ онъ; но, пожалуйста, откупорьте новую бутылку. — Я откупорилъ бутылку, потомъ другую, въ которой принялъ и самъ участіе.

— На кухн сидятъ у меня пріятели, отличные люди, сказалъ мой старикъ: — одинъ, портной изъ Аншпаха, другой, токарь изъ Липдау; оба въ дорог такіе милые товарищи, какъ-нельзя-лучше. Отнеси имъ этотъ пастетъ, Джемсъ, да прикажи слуг передать имъ полдюжины бутылокъ этого краснаго вина. Заплати Якобу (такъ зовутъ портнаго) четыре флорина, которые занималъ я у него; а Германа, этого жидёнка въ пестрой фуражк, попроси, чтобъ онъ оставилъ себ на память мой кисетъ. Скажи всей компаніи, что скоро я съ ними постараюсь увидться, когда покончу кое-какія семейныя длишки. Будь съ ними вжливъ и любезенъ, Джемсъ: они сами были ко мн очень-добры.

Я съ охотою отправился исполнить порученіе. Я былъ радъ чмъ-нибудь доставить своему старику удовольствіе, и отдохнулъ душой, замтивъ, какимъ спокойнымъ и тихимъ тономъ сталъ онъ говорить.

Путешествующіе мастера приняли меня съ самою почтительною вжливостью. Я увидлъ, что они дйствительно привязаны къ моему старику, который шелъ съ ними пшкомъ девять дней, пока вмст добрели до Моргталя. Его прямой и живой характеръ очень имъ понравился. Я просидлъ съ ними до глубокой ночи: дйствительно я радъ былъ разогнать тоску хоть какою-нибудь бесдою. Остальные Додды ночевали въ той же гостинниц.

На разсвт мы выхали изъ Моргталя; матушка и Мери Анна въ въ карет, батюшка со мною въ открытой коляск. Онъ говорилъ мало и, казалось, былъ глубоко погруженъ въ свои мысли. Одно выраженіе, вырвавшееся у меня, заставило меня бояться, не ршился ли онъ возвратиться въ Ирландію. Съ необыкновенною горечью сказалъ онъ: «если мы будемъ этакъ продолжать, намъ нельзя будетъ показаться ни въ одномъ европейскомъ город. Брюссель мы оставили со стыдомъ; теперь со стыдомъ оставляемъ Баденъ: чмъ скоре это кончится, тмъ лучше».

Не дозжая около мили до Бадена, мы остановились въ сел Лихтенталь, гд нашли спокойную и недорогую гостинницу. Оттуда, когда смерклось, я былъ посланъ въ нашъ отель, чтобъ расплатиться, взять наши вещи и сдлать вс приготовленія къ отъзду.

Признаюсь теб, что такое порученіе было для меня несовсмъ пріятно. Я зналъ, что наша исторія уже успла распространиться по всему городу и, отъ лордовъ до лакеевъ, вс тамъ толкуютъ теперь о Доддахъ. Подобная слава небольшая находка, и мн кажется, милый Бобъ, легче было бы протянуть руку подъ ножъ, нежели къ звонку нашего отеля.

Готовясь подвергнуться ожидаемымъ оскорбленіямъ, человкъ обыкновенно принимаетъ самый грозный, оборонительный видъ. Моя воинственность, вроятно, была необычайно-грозна, потому-что никто не осмлился подвергнуть ее испытанію. Хозяинъ отеля былъ раболпенъ, прислуга почтительна. Я не зналъ тогда, чему обязанъ такой необыкновенной и неожиданной любезностью; но она происходила ни боле, ни мене, какъ отъ радостнаго изумленія, что мы еще въ-состояніи расплатиться чистыми деньгами. Вс въ отел считали ужь «семейство Доддовъ» окончательно-промотавшимся, и предавались различнымъ соображеніямъ относительно цнности нашихъ ящиковъ и чемодановъ.

Матушка, въ бдственномъ своемъ злосчастіи, отдала мн даже свои деньги и векселя, чтобъ расплатиться по ея счетамъ — можешь изъ этого видть, какъ она была сокрушена духомъ. И дйствительно она такъ трепетала встрчи съ кмъ-нибудь изъ прежнихъ знакомыхъ, что, кажется, скоре похала бы въ ссылку, нежели на недлю въ Баденъ. Счетъ нашъ былъ ужасенъ. Несмотря на всю вншнюю учтивость, хозяинъ воспользовался возможностью ограбить насъ. За шесть недль пришлось намъ заплатить до трехъ сотъ фунтовъ.

Окончивъ пріятныя дла съ нимъ, я увидлъ, что до отправленія почты мн остается только время написать теб это письмо. Въ слдующій разъ буду отвчать на вс твои вопросы о моихъ намреніяхъ относительно своей будущности, если только буду умть отвчать что-нибудь.