Семейство Доддов за границей

„Ночь или Блюхеръ спасутъ насъ“, сказалъ Веллингтонъ при Ватерлоо. У него было дв надежды; у меня только одна: „Моррисъ, или погибель!“ И я начиналъ проклинать молчаливыхъ, скрытныхъ, осторожныхъ людей, которые кричатъ: „стой!“ не прибавляя: въ чемъ же остановка. Что кажется бездною одному, другому кажется ничтожною ямочкой. Почему онъ знаетъ, что мои понятія о плутовств одинаковы съ его понятіями. Сколько есть вещей, которыя въ Англіи называются обманомъ, а въ Ирландіи, просто, остроумною продлкою. Національные предразсудки различны въ разныхъ странахъ. Примръ недалеко: англичане вводятъ налогъ на доходы, а мы его проклинаемъ. Кром-того, Моррисъ слишкомъ-суровъ; его скандализируетъ всякій вздоръ. Быть можетъ, онъ открылъ неправильность въ родословной предковъ барона, узналъ, что не было Конрада Вольфеншефера, жившаго въ девятисотомъ году. Да что мн за дло? Разв тогда были Додды? или, быть-можетъ, онъ испугался политическихъ мнній барона? Но какое до того дло разсудительному человку? Изъ этого очерка вы можете видть, милый Томъ, какое расположеніе преобладало въ моемъ простодушномъ сердц. Я не увлекался слпой ненавистью. Я ходилъ и ходилъ по террас, какъ привидніе въ „Гамлет“. Одиннадцать часовъ. Двнадцать часовъ — не видно, неслышно Морриса! „Что, если онъ не прідетъ?“ думалъ я: „какой предлогъ найду я, чтобъ отложить свадьбу?“ — не открывалось къ тому ни малйшей возможности. Я подписалъ безчисленное множество актовъ и документовъ. Оставалось только совершить церковный обрядъ, дать свое родительское благословеніе. Я ломалъ голову, отъискивая какую-нибудь благовидную, или хотя вразумительную причину для отсрочки. Одно средство спасенія представлялось мн: я могъ внезапно и опасно занемочь: въ мои лта подагрическій припадокъ всегда правдоподобенъ. Дочь, конечно, не станетъ внчаться, когда отецъ у дверей гроба. Доктора, къ счастью, нигд не было поблизости, стало-быть притвориться можно, не подвергаясь леченью. Правда, со времени своей притворной болзни въ Эмс, я не могъ прельщаться этою идеею, но что же длать? другаго средства мн не оставалось.

Потому я пошелъ къ замку, чтобъ лечь опасно-больнымъ, какъ вдругъ послышалось громкое нмецкое хлопанье кнутомъ. Я стремглавъ бросился къ воротамъ и подбжалъ въ ту самую минуту, какъ четверка лошадей, храпя и задыхаясь, примчала дорожную коляску. Моррисъ выпрыгнулъ и, схвативъ мою руку, съ необыкновеннымъ въ его голос участіемъ сказалъ:

— Не поздно? не поздно еще?

— Нтъ, отвчалъ я: — ваша записка предостерегла меня.

Между-тмъ вышелъ изъ экипажа другой джентльменъ, незнакомый мн.

— Прежде всего, сказалъ Моррисъ. — позвольте представить вамъ моего друга, графа Адельберга, который, что для васъ будетъ пріятно, говоритъ поанглійски.

Мы поклонились и пожали руки.

— По необыкновенно-счастливому случаю, продолжалъ Моррисъ:- графъ сидлъ у меня, когда принесли ваше письмо. Взглянувъ на почтовый штемпель, онъ сказалъ: „а, у васъ есть корреспондентъ въ моемъ уголк: кто жь это?“ Желая разузнать отъ графа о жених, я сказалъ ему, что вы пишете; онъ съ изумленіемъ вскрикнулъ: „ужели? Дйствительно ли это правда?“

Но, милый Порсель, я не могу пересказывать сцены, которая поразила меня тогда, о которой почти невыносимо и вспоминать. Не буду возобновлять въ себ мученія и униженія, какія испыталъ я въ ту минуту. Скажу все въ двухъ словахъ. Графъ Адельбергъ — владлецъ Вольтентельзскаго Замка; Вольтеншетеры — его управители. Мнимый баронъ — пройдоха, который отправился въ Боннъ искать счастья, а не учиться. Обыкновенная нмецкая идея, что каждый англичанинъ — мильйонеръ и даетъ за дочерью горы золота, пробудила въ немъ мысль выдавать себя за богатаго аристократа и, посредствомъ этого, найдти невсту съ хорошимъ приданымъ, обольщающуюся иностранными титулами. Много представлялось ему затрудненій при исполненіи такой мысли, но онъ умлъ преодолть, или избжать ихъ. Такъ, напримръ, онъ не похалъ за нами въ Баденъ, гд обманъ не могъ скрыться; точно-такъ же спряталъ отъ насъ своего отца, мужиковатость котораго изобличила бы самозванство. Изъ служителей замка, хитрыхъ онъ завлекъ въ свои сообщники, недогадливыхъ умлъ провесть. Однимъ словомъ: была придумана и удачно исполнена хитрая затя обмануть людей, которые, по своей недальновидности и пошлымъ претензіямъ, могли бы поддаться гораздо-мене ловкому обману.