Семейство Доддов за границей

Но терпніе мое истощилось, милая Молли. Человческое сердце не можетъ выносить такихъ оскорбленій. Онъ хвалился при мн своею низкою интригою и она не противорчила его словамъ. У меня вырвался крикъ, раздавшійся на весь домъ; я упала въ сильнйшемъ истерическомъ припадк, какой только могла вынесть моя натура. Я изорвала въ клочки свой чепецъ, растрепала на себ волоса и, если правду мн говорили, мои конвульсіи были ужасны. Я успокоилась только черезъ четыре часа. Но могу сказать, что страдала не я одна: К. Дж. изгибался, какъ нитка: съ нимъ были спазмы. Между-тмъ, она и ея спутникъ удалились, не сказавъ ни слова никому изъ насъ.

Ахъ, Молли, каково было выносить это? — не говорю ужь о той непріятности, что, при своемъ слабомъ сложеніи, должна я была кушать черный хлбъ съ лукомъ: другаго ничего не нашлось. Вотъ каковы были наши удовольствія на пути черезъ Альпы въ прекрасную Италію! Утшаюсь однако тмъ, что дала потомъ К. Дж. понять всю низость его поведенія.

Мы спустились къ подошв горъ въ полночь; тутъ ждала насъ новая пріятность. Я вамъ говорила, что когда нашу карету ставили на сани, съ нея сняли колеса. Что же съ ними сдлали эти безумные проводники, какъ вы думаете? — отправили ихъ впередъ на другихъ саняхъ! И вотъ мы въ своей карет очутились на грязной дорог безъ колесъ, съ однми осями. У кого достало бы тутъ терпнія? Еще больше меня раздражило, что К. Дж., преспокойно усвшись на камень, хохоталъ до слезъ, глядя на насъ.

— Прекрасно! отлично! говорилъ онъ, съ лицомъ, обезображеннымъ отъ смха. — Теперь не жалю, что захалъ сюда! Этотъ смхъ вознаграждаетъ меня за всю дорогу! Вотъ первое утшеніе, какое получаю отъ путешествія! Очень-радъ, очень-радъ!

Но у меня ужь не остается на лист мста, чтобъ передать вамъ отвтъ мой ему на эти слова; потому отлагаю его до слдующаго письма и остаюсь

вашею преданнйшею слугою

несчастная Джемима Доддъ.

ПИСЬМО X

Джемсъ Доддъ къ лорду Джорджу Тайвертону, въ Брегенцъ.

Общеевропейскій Отель, въ Гомбург.

Милый Тайвертонъ,

Ты часто говаривалъ, что я проложу себ хорошую дорогу въ свт — и твои предсказанія начинаютъ оправдываться. Когда мы съ гобою разставались, я твердо намревался идти по слдамъ Меттерниха и Пальмерстона. Жизнь представлялась мн рядомъ блестящихъ дипломатическихъ успховъ; я ужь воображалъ, какъ Лондонъ подноситъ мн дипломъ на титло своего гражданина [38], какъ меня приглашаютъ на обдъ къ королев, какъ меня возводятъ въ перы. А теперь — что ты скажешь на это? — теперь мн не до почестей и я бы не согласился быть министромъ иностранныхъ длъ, еслибъ мн предложили это мсто.

Чтобъ ты не вообразилъ меня сумасшедшимъ, объясню теб причину переворота въ моихъ мысляхъ. Я скакалъ изъ Швейцаріи въ Англію съ посланническими мечтами, почти не обращая вниманія ни на дорогу, ни на спутниковъ, сидвшихъ рядомъ со мной въ дилижанс. Но когда мы дохали до Франкфурта, въ глаза мн бросились объявленія, которыми были покрыты вс стны гостинницы: «Гамбургскія минеральныя воды. Послдняя и самая блестящая недля сезона» [39]. Затмъ слдовало великолпное описаніе гамбургскихъ удовольствій, длинный списокъ знатныхъ постителей, скандалёзные намеки, анекдоты о лицахъ, сорвавшихъ банкъ и покупающихъ теперь замки и помстья на выигранныя сотни тысячъ. Я хотлъ посмяться этимъ пуфамъ… но, что длать? — противъ воли мечталъ всю ночь объ игр, воображалъ, что привожу въ отчаяніе банкира и т. д. Въ довершеніе всего, лакей поутру вошелъ ко мн съ докладомъ, что коляска, которую вчера веллъ я приготовить, чтобъ хать въ Гомбургъ, готова [40]. Я старался доказать ему, что вовсе не требовалъ коляски; но онъ твердо стоялъ на-своемъ, и видя, что судьба влечетъ меня въ Гомбургъ, чтобъ дать мн мильйоны, я всталъ съ постели, одлся и слъ въ коляску.

Видъ Гомбурга, представляющій очень-мало живописнаго, нсколько охладилъ меня; самое мстоположеніе этого городка говоритъ, что туда съзжаются только затмъ, чтобъ играть. «Ничего, подумалъ я: я ужь не новичокъ за зеленымъ столомъ. Закину удочку, попробую счастія: будетъ удача — хорошо; не будетъ — поищемъ рыбы въ другихъ водахъ». Старикъ наградилъ меня на дорогу, какъ ты знаешь, неочень-богато: у меня было всего сто-тридцать фунтовъ; потому я долженъ былъ соблюдать разсчетливость и могъ рискнуть разв какимъ-нибудь десяткомъ наполеондоровъ. Силою необыкновеннаго терпнія и вниманія удалось мн въ то же утро составить изъ нихъ шестьдесятъ. Долго жить въ Гомбург мн было некогда, потому я слъ играть и вечеромъ. На свои фонды въ три часа пріобрлъ я тридцать-дв тысячи франковъ. На слдующее утро, выигралъ еще столько же съ небольшою прибавкою, а вечеромъ — двадцать тысячъ, и видя, что фортуна начинаетъ шалить, пошелъ ужинать.