Семейство Доддов за границей

Хорошо еще, что герцогиня пишетъ пофранцузски, такъ-что я избавленъ былъ отъ обязанности прочитать ея корреспонденцію. Самое запутанное судебное дло идеалъ ясности сравнительно съ путаницею, которая вселилась въ мою голову отъ чтенія всей этой переписки; но одинъ несомннный фактъ выношу изъ него: что милая и добрая герцогиня во всхъ пунктахъ защищаетъ мистриссъ Горъ Гэмптонъ и сильно вооружается противъ ея мужа. Утопающій матросъ не хватается такъ крпко за выброшенную ему съ корабля куриную клтку, какъ я схватился за этотъ одинокій фактъ, плавающій по широкому океану безвстности и темноты.

Увряю васъ, я почти почувствовалъ привязанность къ этой герцогин за то, что въ ней нашелъ нкоторую точку опоры. Она дала убжище моему бдному, отовсюду преслдуемому, ни начемъ немогущему остановиться соображенію. «Я знаю чувства герцогини, сказалъ я: „хорошо и то, если ничего другаго не понимаю!“

Не желалъ я, поврьте мн, продолженія разсказа; какъ утомленный пловецъ, достигшій наконецъ скалы, возвышающейся среди волнъ, не хотлъ я снова погружаться въ пучину. Но выборъ не отъ меня завислъ. Повсть полилась дале, помчалась, какъ паровозъ по темному тоннелю. Иногда намъ попадался клочокъ земли, освщенной солнцемъ; я старался обозрть окружающіе предметы; но это было только на мигъ, только затмъ, чтобъ паровозъ унесъ насъ снова въ темныя пещеры, куда не достигалъ лучъ разумнія.

Мн казалось иногда, что мистриссъ Горъ Гэмптонъ думаетъ или говоритъ о самоубійств или убійств; но я не хотлъ подавать голоса въ пользу такой ужасной мысли, и былъ наконецъ чрезвычайно обрадованъ, открывъ, что дло, на которое она ршилась и въ которомъ проситъ моей помощи, не столь кровожадно и мене-опасно. Она хотла вмст со мною хать къ доброй, милой герцогин; герцогиня располагала быть въ Эмс 21-го числа, и мы должны были, говоря метафорически, пасть въ ея объятія и умолять о покровительств. „Чудовище“ — это и короче и выразительне, нежели его имя — писалъ сотни писемъ, чтобъ обвинить передъ герцогинею свою жену, пересказывая самыя гнусныя клеветы, неправдоподобнйшія обвиненія. Намъ должно было опровергнуть ихъ. Когда добрая герцогиня будетъ за насъ, „чудовище“ будетъ безсильно вредить намъ, потому-что, по какому-то таинственному дару, чудная герцогиня могла возстановлять колеблющіяся репутаціи.

У меня отлегло отъ сердца, милый Томъ, когда я узналъ, что боле отъ меня ничего не требуется. Вдь она могла потребовать, чтобъ я съ нею отправился въ Англію, гд меня посадятъ въ тюрьму за долги, или чтобъ я далъ ей денегъ на веденіе процеса, когда у меня самого нтъ ни полушилинга, или чтобъ я пугнулъ какого-нибудь ея врага, нелюбящаго, когда его пугаютъ; въ-самомъ-дл, я не знаю, какихъ нелпостей не могло родиться въ ея голос, какихъ трудныхъ подвиговъ не могъ придумать этотъ обворожительный демонъ.

Въ настоящемъ случа я отдлывался отъ нея очень-легкимъ условіемъ. Все, о чемъ она просила меня, могло выразиться такъ: быть спутникомъ очаровательной и очень-любезной женщины въ двухдневной или трехдневной прогулк по живописнйшимъ мстностямъ береговъ Рейна, въ очень-покойномъ экипаж, со всми принадлежностями комфорта и роскоши. У насъ, въ Ирландіи, поговорка: „лучше не бываетъ, хуже бываетъ“: я не могъ не думать про-себя, что она очень ко мн идетъ. Прося, чтобъ я сопутствовалъ ей, мистриссъ Г. Г. хотла показать герцогин, что она живетъ въ кругу чрезвычайно-почтеннаго семейства, глава котораго я. Смйтесь, если хотите, милый Томъ; но она хотла выставить меня на-показъ, какъ образцоваго „отца семейства“, подъ кровомъ котораго не можетъ найдти пріюта ничто дурное.

Я самъ чуть-ли не улыбнулся при мысли, какая роль мн назначается. Но вдь говорятъ, что жизнь — театръ; и больше всего сходства въ томъ, что и въ жизни, какъ на театр, никто не выбираетъ самъ себ роль, а долженъ играть, какая назначена ему; насмхаться надъ промахами и несообразностями, которые мы часто замчаемъ въ людской жизни, такъ же несправедливо, какъ освистать какого-нибудь бднягу — актёра, которому, несмотря на его худые сапоги и заштопанные локти, велли играть джентльмена.

Въ моей легкой роли были, однакожь, два затрудненія, и оба немаловажныя: вопервыхъ, деньги: поздка наша обойдется дорого; вовторыхъ, мистриссъ Доддъ: какъ она прійметъ мой отъздъ? Я былъ торжественными общаніями обязанъ хранить тайну. Мистриссъ Г. непремнно хотла, чтобъ я одигъ зналъ ея секретъ, и она была права, потаму-что мистриссъ Доддъ вечеромъ, раздваясь, непремнно сообщила бы его Бетти Коббъ. Но что, если она вздумаетъ ревновать? Правда, Мари-Жанъ подъ видомъ Мери Дженъ, пристыдилъ ее на нкоторое время; но то ужь было давно, и впечатлніе пропало. Мистриссъ Горъ Гэмптонъ была красавица и съ какимъ-блескомъ и громомъ было можно приревновать! Я очень-хорошо зналъ, Томъ, что если она осдлаетъ этого конька, то ужь ничто въ мір ея не удержитъ. Вс мечты о великосвтскихъ знакомствахъ, вс радужныя прелести высшаго общества, съ которыми сблизитъ ее дружба мистриссъ Г. Г., будутъ разсяны, какъ пухъ отъ бурнаго порыва ея грознаго негодованія!