Семья Звонаревых. Том 1

– Вы вовремя спохватились, – продолжал Краснушкин, – а с Евно Азефом и Ландезен-Гартингом случилось иначе. Оба ярые социалисты-революционеры стали предателями. Особенно примечательно, что будучи агентом охранки Азеф организовал убийство министра внутренних дел Плеве и убийство великого князя Сергея Александровича…

– Всё это поистине фантастично и чудовищно, – недоверчиво промолвил Звонарёв. – Служить в полиции и убивать великих князей!

– Нет, Серёжа, никакой фантазии, хотя и чудовищно, – заявил Краснушкин. – Бурцев[40], разоблачивший Азефа и Ландезена, человек солидный и на разоблачение провокаторов потратил много средств и времени. Немало помог ему бывший директор департамента полиции Лопухин[41], который за разглашение секретов полиции угодил на каторгу.

– Удивляюсь, откуда тебе, врачу, известно всё это? – вздохнула Катя. – Ты как будто так далёк от политики…

– Конечно, дорогая, – проговорил Иван Павлович, – политика – не моя стихия. – Он достал папиросу, медленно закурил и, взглянув на Варю, улыбнулся ей. – Но не забывай, Катенька, что врачу приходится сталкиваться с множеством людей. Он не только лечит, но и невольно слышит то, о чём говорят больные и окружающие их лица.

– И всё же я не столько боюсь за себя, сколько за Юдифь, – сказала встревожено Варя. – Будет ужасно, если её исключат из института.

В 1905 году Лопухин был назначен губернатором Эстляндии. Неприятие сугубо полицейских методов борьбы с революцией позволило призвать революционных рабочих организовать вооружённые отряды для помощи полиции в борьбе с погромщиками. Был обвинен в попустительстве революционному движению и уволен с причислением к Министерству внутренних дел. По возвращении в Петербург Лопухин фактически оказался в лагере оппозиции и, проведя собственное расследование, в 1906 году выступил с разоблачениями деятельности Департамента полиции. Результаты своих расследований изложил в книге «Из итогов служебного опыта. Настоящее и будущее русской полиции», изданной в 1907 году. Известный петербургский журналист В. Л. Бурцев, издававший в то время исторический журнал «Былое», не раз обращался к Лопухину с просьбой написать для этого журнала воспоминания, но Лопухин отказывался, не желая разглашать то, что разглашению не подлежало. Однако, разобравшись, что полиция через своего агента оказалась прямо причастна к убийству Плеве и великого князя Сергея Александровича, был этим потрясён и подтвердил роль Азефа в этих событиях. За что был арестован по обвинению в государственной измене (выдаче государственной тайны) и препровождён в «Кресты». В апреле 1909 года предстал перед судом. Сенат заменил каторгу ссылкой в Минусинск; в 1911 году Лопухин был частично помилован, переехал в Красноярск; в 1912 году ему было разрешено поселиться в Москве, где он занимался адвокатской практикой, а позже стал вице-директором торгового Сибирского банка. После Октябрьской революции Лопухин некоторое время оставался в России; новая власть претензий к нему не имела, но в 1920 году с разрешения советского правительства эмигрировал во Францию. Умер в Париже от сердечного приступа.

– Но что поделаешь? – безнадёжно спросила Юдифь. – Заискивать, унижаться, по-прежнему топтать своё человеческое достоинство?

– А не лучше ли вам в институте, на людях, не дружить с Варей? – подсказал Краснушкин. – Пусть эти Лоринговены думают, что между вами и Варей пробежала чёрная кошка. Поверьте, они не будут тогда использовать вас в провокационных целях.

– Это, пожалуй, резонно, – согласился Сергей Владимирович. – Особенно если учесть, что за вами и Варей установлена слежка.

– Когда же, наконец, кончится это ужасное время?! – с горечью воскликнула Варя.

– Времена бывали и хуже, но подлей – не было[42], – сказал Краснушкин. – Поэтому рекомендую вам, Варенька, и вам, коллега Блюмфельд, держать свою дружбу в тайне, не общаться в институте и быть весьма бдительными. Ну а в случае какой-либо опасности, грозящей другу, разумеется, надо любой ценой оповестить его…

– Спасибо вам, доктор, за искренние, дружеские советы! – тепло поблагодарила Юдифь Краснушкина. – Верите, как-то спокойнее стало на душе…

– Ну и слава богу! – улыбнулся Звонарёв. – Во всяком случае, теперь ясно, откуда веет опасностью.

– Боже, боже, как стыдно таить от мерзавцев даже дружбу! – усмехнулась Варя. – Ведь это трусость, поймите, трусость!

Звонарёв неодобрительно покачал головой.

– Нет, Варя, это не трусость. Трус тот, у кого заячья душа. А разве можно назвать трусами революционеров? Эти сильные духом люди тоже сейчас таятся от мерзавцев, уходят в подполье отнюдь не из-за страха, а чтобы собраться с силами и продолжать борьбу…

Краснушкин громко захлопал в ладоши и рассмеялся.

– Браво, браво инженеру Звонарёву! Уж не вы ли, Варенька, вдохнули в него столь революционный дух?

– Хватит, что у меня жена бунтарка! – махнул рукой Сергей Владимирович…

Хозяйка пригласила всех в столовую, где уже был приготовлен ужин. За столом уговорились не затрагивать политических вопросов. На этом особенно настаивала Катя.