Семья Звонаревых. Том 1

– Ну-ну, проваливай, – снисходительно сказал городовой.

Блохин прошёл ещё с полквартала и, прежде чем свернуть в переулок, оглянулся. Городовой стоял как раз у подъезда того дома, где в прошлом году была явочная квартира. Рядом с городовым стояли дворник в белом фартуке и бляхой на груди и какой-то невысокий мужчина в чёрном пальто и серой ушанке.

«Хорошо, что я не зашёл туда, – подумал Блохин. – Может, это следят за явкой? Попался бы я, как кур во щи, и товарищей подвёл…»

Вспомнив, что у него в кармане документы Гордеева, он почувствовал, как лоб покрылся холодной испариной.

«Надо держаться подальше отсюда!» – решил он и торопливо зашагал по переулку. Пройдя несколько кварталов и убедившись, что никто не следит за ним, Блохин успокоился и начал размышлять, куда направить дальше свои стопы, кого из товарищей по подполью – из тех, с кем познакомил его Иван Герасимович, – разыскивать в первую очередь.

– Ба, да неужто это ты, Филипп свет Иванович! – неожиданно, будто грянул гулкий выстрел, раздался голос над самым ухом Блохина.

Он невольно вздрогнул, мгновенно, будто готовясь отразить стремительное нападение, обернулся на голос. Перед ним стоял мастер с военного завода Никифоров, растопырив руки, и говорил, улыбаясь:

– Ну-ка, дай обнять тебя на радостях. Откуда, голубок? Из-под земли вырос или с неба свалился?

Теперь, увидев, кто перед ним, Блохин и сам обрадовался этой встрече.

– Узнал, значит, меня, старина? – спросил он весело.

– Не по лицу, нет. Вон ведь какая бородища у тебя, а по походке узнал, – признался Никифоров. – Может, ко мне заглянешь, опрокинем по стакашку, перекусим? Я в ночной был, домой топаю. Тут недалече.

Блохин согласился. Больше двух часов провёл он у Никифорова, узнал много новостей.

Оказалось, что старая явка Выборгского подпольного комитета провалилась, и за ней ведётся постоянное наблюдение полиции. К счастью, никто из членов комитета не был арестован, хотя всё было подготовлено полицией для ареста всего комитета во время очередного заседания.

– А провалил явку наш общий знакомый, – хмуро промолвил Никифоров. – Чай, не забыл Воронина?

– Неужто он? – поразился Блохин. – Чего-чего, но этого не ожидал от него!

– Был соглашателем, а стал предателем, – продолжал Никифоров. – В партию, гад, пролез… Умел он рабочим зубы заговаривать. Словом, втёрся в доверие. А сам про комитет в полицию донёс, но просчитался. В полиции сидел наш человек, предупредил… Ну а Воронина комитет приговорил…

– Порешили?

– Пришлось. Такие дела безнаказанно оставлять негоже, хоть марать руки о такую сволочь противно. – Никифоров залпом осушил стакан водки, понюхал корку хлеба. – Такие-то дела, Филипп Иванович!

– Иван Герасимович здесь? – спросил Блохин.

– А где же больше быть Ивану Герасимовичу. Где мы, там и он, – разгладил усы Никифоров. – Я с ним частенько вижусь. Как-то и тебя мы вспоминали. Сказал он мне: «Всем хорош Блохин – и партии верен, и бесстрашен, а вот больно горяч и невыдержан».

Отодвинув от себя стакан с водкой, Блохин вдруг сказал:

– Выпил за встречу – и хватит. Второго пить не буду… Верно, взбалмошный я был. Теперь другим стал. Повидаться бы мне с Иваном Герасимовичем. Пусть любое задание даёт, проверяет…

– Повидаться, говоришь, хочется? – лукаво прищурился Никифоров и, хлопнув Блохина по плечу, пообещал: – Хорошо, сведу тебя к нему, повидаешься…

Договорились встретиться вечером на Петербургской стороне, у мечети. Остаток дня Блохин провёл у Звонарёвых в компании кухарки и Надюшиной няни. Сергей Владимирович был на работе, Варя – в институте, Ольга Семёновна, готовясь к отъезду, ушла проститься кое с кем из знакомых и сделать последние покупки.

Уже с темнотой, в пять часов вечера, Блохин был в условленном месте. Никифоров не заставил себя ждать. От мечети они направились к Кронверкскому проспекту и там, у одного из серых трёхэтажных домов, юркнули через калитку железных ворот во внутренний двор. По узкой лестнице поднялись на второй этаж.

– Здесь! – указал пальцем Никифоров на дверь, расположенную справа от лестницы, и дважды дёрнул за ручку звонка. Дверь открыл невысокий седобородый старичок и спросил:

– Вам кого?

– Можно Петровну? – ответил Никифоров.

– Петровна к дочке на крестины ушла.

– Тогда, может быть, Мария Сергеевна дома? – вновь спросил Никифоров.

– Мария Сергеевна дома, проходите! – пропустил старик.

В коридоре Блохин тихонько шепнул Никифорову:

– А что это за Мария Сергеевна?

– Он, Иван Герасимович, – ответил тот. – Это пароль. Иначе нельзя. Тут, брат, всё тонко обставлено…

Иван Герасимович встретил Блохина по-дружески. Крепко пожимая руку гостя, он окинул его взглядом с головы до ног, заметил одобрительно:

– Поправился, солиднее стал и борода подходящая – трудно узнать. С кем же имею честь разговаривать – с Ивановым, Петровым или Сидоровым?

– Да я же Блохин, – напомнил ему Филипп Иванович.

– Быть этого не может! – покачал головой Иван Герасимович. – Блохина вся Выборгская сторона знает и полиция тоже. Как же он под своим именем появится в Петербурге?

Только теперь и Блохин и Никифоров поняли, что Иван Герасимович шутит.