Семья Звонаревых. Том 1

На следующий день, заехав на Шпалерную, Варя застала Краснушкина в потёртом старом пальто, в рабочей кепке, с аптечным чемоданчиком в руках.

– Почему вы не в военной форме? – удивилась Варя.

– Чтобы, чего доброго, меня не приняли за полицейского, – ответил доктор. – Тогда мне несдобровать.

И вам, коллега, советую не надевать колец, брошек и браслетов. Одевайтесь поскромнее: вместо шапочки повяжите голову платком, и никаких сумочек.

– Зачем такие предосторожности? – удивилась Варя. – Мы же не к дикарям собрались, а в рабочий район столицы.

– Дело не в рабочих, а в полиции, – сказал Краснушкин. – Она культивирует в этих районах дикие нравы. Там полно кабаков, свободно живут воры, жулики и бандиты. Сами полицейские боятся ходить там в одиночку. Наше правительство делает всё, чтобы смолоду приучить рабочих к пьянству и грубости. Вместо школы – кабак. Вместо культуры – поповский дурман. Расчёт правильный: лишить рабочих возможности учиться, несознательные рабочие меньше будут интересоваться политикой…

До Финляндского вокзала Варя и Краснушкин доехали на трамвае, а отсюда пошли пешком по тёмным переулкам рабочего района. Варя то и дело спотыкалась на выбитых тротуарах, и доктор взял её под руку.

– Как тут люди ходят и не ломают себе ноги? – возмущалась Звонарёва.

– Ломают, конечно. Только кого это беспокоит? Если рабочий даже голову себе свернёт, никого это не встревожит, – ответил Краснушкин.

Было около восьми часов вечера. Из окон деревянных двухэтажных домов струился тусклый свет. Около ярко освещённых кабаков и трактиров толпились люди. Оттуда неслись разноголосые крики и пиликанье гармошек. Казалось невероятным, что где-то недалеко отсюда лежали залитые светом Невский проспект, Литейный, Дворцовая площадь.

– Вы не боитесь здесь ходить? – спросила Варя.

– Нет, при свете меня узнают и в обиду не дадут, а со мной и вас.

Вскоре они подошли к довольно большому двухэтажному деревянному рубленому дому. Входная дверь была открыта настежь. Поднявшись на крыльцо, Краснушкин вынул из кармана электрический фонарик и осветил тёмный коридор, узкий и грязный. В нос ударил запах кошек, нечистого белья и кислой капусты.

Доктор вошёл первым. Варя, поёжившись, робко оглянулась по сторонам и нерешительно последовала за ним. В темноте она то и дело натыкалась на какие-то кадки, скамьи, коробки. Ей казалось, что этому коридору не будет конца. Одна за другой оставались позади двери, выстроившиеся угрюмой шеренгой.

Наконец Краснушкин постучал в одну из них. Никто не отозвался. Пришлось повторить стук ещё дважды. Внезапно дверь отворилась, и на пороге в тусклом свете лампы появилась сгорбленная женская фигура.

– Кого здесь носит? – грубо окликнула женщина.

– Это я, Аграфена Фёдоровна, доктор, – отозвался Краснушкин.

– Прости, Иван Палыч, что не признала сразу, – сказала женщина и вдруг настороженно уставилась на Варю. – А это кто с тобой?

– Помощница моя, фельдшер, – объяснил Краснушкин.

Только теперь Варя разглядела, что перед ней стояла женщина с худым, изнурённым лицом. Но блестящие глаза и энергичные, быстрые движения говорили о её молодости.

– Проходи, Иван Палыч, – уступила хозяйка дорогу. – Мой Митрич что-то совсем заплошал.

Небольшая комната, куда вошла Варя, была разделена занавеской на две половины. В одной, освещённой, посредине стоял стол, за которым разместилось шестеро детей – мал мала меньше. Старшие кормили малышей похлёбкой с ложки. У небольшой плиты, заставленной горшками и кастрюлями, хлопотали две пожилые женщины. Одна готовила, другая подавала еду на стол.

В углу на деревянном топчане лежала старуха и почти беспрестанно кашляла. Около неё сидел уже немолодой мужчина и отчаянно дымил цигаркой. Космы удушливого, едкого махорочного дыма гуляли по комнате. Увидев доктора, мужчина торопливо потушил цигарку и начал руками разгонять дым.

– Сколько раз я говорил, чтобы в комнате не курили! – строго сказал Краснушкин. – Поймите, наконец, что здесь лежат тяжелобольные. Им и без вашего дыма дышать нечем. Как вы этого не понимаете?

– Нет у них ни стыда, ни совести, – поддержала его Аграфена Фёдоровна. – Сосут и сосут, лихоманка их задери. Надымят, как в кабаке. Супостаты какие-то, а не люди. Только о себе и думают.

В комнате было довольно жарко. Варя и доктор сняли пальто.

– Вы одёжу-то на стул положите, авось клопики не заберутся, – посоветовала одна из женщин.

Тут только Варя заметила, что серые, давно не белёные стены, как сыпью, были покрыты тёмными пятнами от раздавленных клопов. При виде этого Варя невольно содрогнулась от острого чувства брезгливости.

– Митрич где? – справился Краснушкин.

– Дремлет за занавеской. Там потише, чем здесь, да и дым туда не так скоро попадает, – ответила хозяйка и отдёрнула полог.