Семья Звонаревых. Том 1

Варя увидела низкую деревянную кровать и на ней среди лохмотьев – большеголового, ещё не старого мужчину с глубоко запавшими и лихорадочно горевшими глазами. Густая щетина покрывала щёки, длинные усы беспомощно свисали вниз. Сквозь запекшиеся от жара губы прорывалось хриплое дыхание. Увидев Краснушкина, больной оживился и пытался присесть на кровати.

– Лежи, лежи, Митрич. Я тебя осмотрю сперва лёжа, а затем уже побеспокою, – ласково остановил его врач.

– А это кто? – указал больной на Варю.

– Студентка-медичка, через год сама будет доктором, – ответил Краснушкин.

– Стало быть, тоже помощником смерти! – усмехнулся Митрич.

– Скажешь тоже – смерти! Что ж я, тебя уморить хочу? – спросил доктор.

– Одно лечите, а другое калечите, – насупив брови, проговорил больной. Но из-под бровей – Варя увидела – тепло и мягко светились его глубоко запавшие глаза. Сколько в них было надежды и горячего желания жить!

Худоба больного показалась Варе ужасающей. Сухая горячая кожа обтягивала выпиравшие наружу рёбра, ввалившийся живот особенно подчёркивал сильную истощённость больного.

Выслушав грудь Митрича, Краснушкин с помощью Вари посадил его и принялся выстукивать спину. Затем осмотр повторила Варя.

– Диагноз, коллега? – спросил Краснушкин.

– Левосторонний эксудативный плеврит, – уверенно ответила Варя. – Необходима резекция двух ребер.

– Попробуем обойтись пункцией, – предложил Краснушкин. – Если это не поможет, тогда сделаем операцию.

– Что ты, господь с тобой! – испуганно взглянула на него Аграфена Фёдоровна. – Да я вовек не дам мужа резать. Лечи порошками да банками, а не то бабку Лепетиху позовём. Она верный глаз имеет и без ножика человека на ноги поставит.

– Помалкивай, Груня, когда тебя не спрашивают, – оборвал её больной. – Пусть господа доктора по-учёному скажут, а потом мы мозгами раскинем, что делать.

– Так вот, говорю: у вас гнойный плеврит, – повторил Краснушкин. – Нужно удалять гной или проколом или путём операции. Без этого, не обойтись! И это нужно, поймите, Митрич.

– Спасибо тебе за всё. Добрый ты человек. Дай бог тебе здоровья. А только мужа резать я не дам. Уж лечи без ножа. Мало ли лекарств-то: порошки какие, либо банки, – заплакала хозяйка навзрыд.

– Зачем же плакать, Аграфена Фёдоровна, – мягко проговорил Краснушкин. – Слезами горю не поможешь. Надо лечить мужа, и лечить серьёзно. А на одних порошках и до смерти недалеко.

– Эх, Иван Палыч, всё равно все помрём, – тяжело вздохнул Митрич. – Только и того, что одни раньше, а другие позже.

– Экую премудрость сказал! Помереть-то всегда успеем. Сначала пожить надо, вон ребят на ноги поставить. Голову не вешай, Митрич. И подумай всерьёз. Я дело говорю. А пока прощай. Зайду на днях, может, передумаешь?

Варя поражалась, как просто, естественно держался с этими людьми Иван Павлович. Ни тени покровительства, брезгливости. Терпеливо, мягко и главное – просто. Убеждал, успокаивал, а руки его тем временем выстукивали больного, умело, не причиняя страданий, укладывали, поправляли подушку, подворачивали одеяло. Казалось, что делали они это всё сами, умело и привычно.

«Вот это доктор, – подумала Варя. – Вот как надо. Просто и с душой. И главное – какое терпение! Я, наверное, никогда так не смогу».

– Что ж, коллега, пойдёмте, – вывел Варю из задумчивости голос Ивана Павловича.

Уже одевшись, он ещё раз подошёл к Митричу, положил руку на его потный, бледный лоб, посмотрел в глаза больному, мягко улыбнулся.

– Ну, крепись, друг. И хозяйке выть не вели. Будь здоров!

И уже откинув занавеску, попрощался с хозяйкой, напомнив, что скоро наведается ещё раз.

– Я не могу, не имею права оставить вас в таком состоянии, понимаете? Зайду через пару дней, авось передумаете.

– Воля ваша. Мы не приглашаем, – проговорила сквозь слёзы хозяйка…

– Иван Павлович, откуда у вас этот такт? – спросила Варя, когда они очутились на улице. Вы здесь, на Выборгской, свой человек. Вы так просто, душевно говорите, держитесь…

– Милая Варенька, при чём тут такт? Я мужик. И дед мой Захар был такой же, как Митрич. Только и разницы, что этот от чахотки помирает на Выборгской, а тот от голода у себя в деревне. И детство моё было не лучше детства этих ребят.

Варя обернулась к дому, промолвила с горечью:

– Какой всё-таки ужас! Оттолкнуть протянутую руку спасения, обрекать себя на гибель.

– А кто виноват в этом? Разве они? – спросил Краснушкин и взглянул туда, где над городом стояло зарево вечерних огней. – В их гибели виноваты те, кто сделал этих людей тёмными и невежественными. Нет, надо всё же спасти этого человека. Подумайте, Варя. Ведь шесть человек ребят. Попрошу вас завтра днём наведаться сюда. Если будет хуже – немедля сообщите мне. Надеюсь, дорогу сюда найдёте сами. Фамилия больного – Заушин…

Два следующих визита прошли спокойнее. В первом Краснушкина радостно встретили сообщением, что больная девочка стала чувствовать себя хорошо.

– У меня было подозрение на дифтерию, но, к счастью, это была острая ангина, – пояснил доктор Варе.