Семья Звонаревых. Том 1

– А мне не привыкать к осаде, – спокойно отозвалась Варя.

– В какой же вы, барышня, были ранее осаде? – заинтересовался больной.

– В артурской. Она там всю осаду работала сестрой милосердия, – за Варю сообщил доктор.

– Ох, страсти-то какие вы перевидели! – всплеснула руками жена больного. – Говорят, там с голоду люди собак ели.

– Да, всего хватало, – устало отозвалась Варя.

Между тем шум в трактире стихал. Подоспел большой наряд конной полиции, район оцепили, начались аресты зачинщиков драки. Вернувшаяся детвора наперебой рассказывала о том, что происходило внизу.

– Двух насмерть убили: одного зарезали, а другому голову камнем проломили. Одному кишки с брюха выпустили, на полу в трахтире помирает…

– Доктор ещё не ушёл? – заглянула соседка в дверь. – В трактире фараону нос перебили да троих рабочих покалечили.

– Всё это водка окаянная! – сжал кулаки больной. – Когда же кончится проклятье это?!

– Пойдёмте, коллега, заниматься хирургической практикой, – обратился Краснушкин к Варе и поклонился хозяевам: – До завтра, друзья.

– Приходите пораньше, засветло, пока в кабаке тихо, – прокричал им вслед больной.

Глава 22

Около трактира собралась большая толпа. Городовые пытались разогнать её, но никто не уходил. Когда Краснушкин спускался по лестнице на первый этаж, впереди неслись ребята и горланили на все лады:

– Дорогу! Дорогу! Дохтур идёт, дохтур!

– Где доктор? Кто тут доктор? – спросил один из полицейских.

– Я врач, нужна моя помощь? – подошёл к нему Краснушкин.

Городовой окинул его недоверчивым взглядом.

– Где служите?

Краснушкин назвал свою гвардейскую часть.

– Прошу, Ваше благородие, пройти в помещение трактира, – козырнул полицейский.

В сопровождении Вари Краснушкин пошёл за полицейским. Тот расталкивал зевак и покрикивал:

– Разойдись! Дай дорогу господину доктору! Его увеченные ожидают.

Почти все оконные стёкла в трактире были выбиты, наружная дверь сорвана с петель, пол внутри был завален черепками посуды, битым стеклом. Между опрокинутыми столиками лежала массивная буфетная стойка.

Двое половых наскоро вениками подметали заплёванный и грязный пол.

Раненые находились в соседней комнате. Здесь за громоздким столом восседал усатый пристав. Перед ним со связанными назад руками стояло несколько человек. Задержанных караулили городовые с револьверами в руках. У стены на клеёнчатом диване лежал обмотанный белыми тряпками парень лет двадцати, а рядом в кресле сидел с завязанным лицом полицейский. Его чёрная шинель спереди была густо залита кровью. Оба раненых громко стонали.

Узнав о прибытии врача, пристав поднялся из-за стола.

– Очень прошу вас, господин доктор, оказать первую помощь полицейскому уряднику Лихину. Кто-то из этих мерзавцев жестоко изувечил его, – кивнул он головой на арестованных.

Когда разбинтовали лицо раненого городового, то глазам открылась страшная картина: вся левая сторона его лица представляла одну огромную кровоточащую рану. Левый глаз был выбит, скула и верхняя челюсть раздроблены. Зубы нижней челюсти виднелись через разорванную щеку. Распухший язык не помещался во рту, вываливался наружу. Раненый хрипло дышал, захлёбываясь собственной кровью.

– Горячей воды, ваты, марли, – скомандовал Краснушкин Варе и с её помощью приступил к перевязке.

– Мне подыхать, что ли, пока фараона перевяжут? – спросил раненый, лежавший на диване.

– Если и сдохнешь, никто печалиться не будет, – грубо бросил ему пристав.

– Иван Павлович, пусть вам кто-нибудь поможет, а я начну перевязывать того, – указала Варя глазами на парня.

– Правильно, коллега, – одобрительно отозвался Краснушкин и, подозвав одного из городовых, продолжал перевязку уже с его помощью.

Варя подошла к раненому парню. Он попытался было приподняться, но, захрипев, снова опустился на диван. На губах у него показалась розовая пена. Варя сразу определила, что он ранен в грудь. Сняв с него куртку и рубаху, она обнаружила сквозную огнестрельную рану в левом лёгком. Пуля прошла несколько выше и левее сердца, вызвав обильное кровоизлияние в лёгкие.

Варя взглянула на молодое осунувшееся лицо раненого. Он морщился от боли, но в его глазах горел лихорадочный огонь. Чтобы несколько отвлечь его от боли, Варя спросила, из-за чего же началось побоище.

– Не знаю, – тихо ответил парень. – Кто-то с пьяных глаз задрался, потом пошла общая потасовка. Тут наскочили фараоны, давай разнимать, в них булыжниками… Они в ответ с левольвертов… Этот, с разбитой мордой, аккурат в меня саданул… Я так наземь и упал… Ну и его кто-то стукнул…

– Вам нельзя так много говорить, – остановила его Варя.

Перевязав лицо городового, Краснушкин осмотрел перевязку, сделанную Варей.

– Отлично, коллега, – похвально отозвался он.

В это время пристав попросил их осмотреть ещё одну «шпану» и ткнул пальцем в тёмный угол комнаты, где лежал мужчина, прикрытый пальто и какими-то тряпками.

Двое полицейских сняли тряпки. Из-под них показалось совсем ещё юное лицо со страшными остекленевшими глазами. На шее, с левой стороны, зияла смертельная ножевая рана.