Семья Звонаревых. Том 1

– Иван Павлович, – наконец, тихо проговорила она, – странно: мы давно знаем друг друга, а познакомились, в сущности, только сейчас. Я рада, что мы будем дружить… рада, что у меня будет друг и советчик. А я постараюсь поумнеть, чтобы не быть вам скучной, – лукаво улыбнувшись, закончила она. – Теперь я пойду, хотя честно скажу – идти что-то не хочется. Мне с вами хорошо. И не провожайте меня. Лучше я одна. Тут же недалеко.

Варя медленно вынула руку из тёплых ладоней Краснушкина, улыбнувшись, кивнула головой и легко зашагала по тротуару. Она оглянулась. Иван Павлович стоял на прежнем месте, смотрел ей вслед.

Глава 18

В ту ночь Варя почти не спала. Она то беспокойно ворочалась в постели, то, заложив руки под голову, подолгу лежала, вперив взгляд в темноту. Мысли громоздились одна на другую, гнали сон. В памяти всё всплывали угрозы Лоринговен, истеричные выкрики Юдифи, сходка в университете, обвинения в связях с полицией… Вспоминался неожиданный разговор с Краснушкиным, теплота его рук. От этого воспоминания становилось легко и радостно. Не хотелось думать о страшном, тревожном. Казалось, что всё будет хорошо.

С головной болью Варя пришла на следующее утро в институт. Каково же было её удивление, когда в анатомичке она увидела Юдифь, которая как ни в чём не бывало занималась на своём обычном месте. Что особенно поразило Варю, так это дружеский кивок Юдифи в её сторону. Сухо ответив, Варя занялась своей работой.

Вскоре перед ней упала маленькая записка. Это писала Юдифь. Она извинялась за вчерашнюю грубость и просила разрешения зайти к Варе на квартиру для подробных переговоров.

Первым побуждением Вари было решительно отклонить попытку Блюмфельд восстановить прежние дружеские отношения, но затем в её сердце взяло верх чувство жалости к бедной и одинокой еврейской девушке, и она пригласила Юдифь к себе на ужин. Прочитав ответ, Юдифь взглянула на Варю благодарными глазами и радостно улыбнулась.

В это время к столу Вари подошёл Горемыкин. Несколько минут он молча наблюдал за тем, как она препарировала труп, потом скривил губы в едкой усмешке:

– Может быть, вы объясните, госпожа Звонарёва, зачем вы произвели резекцию сердечной сумки именно так?

Слушая исчерпывающий ответ Вари, он что-то отмечал в своей записной книжке. Надменная усмешка не сходила с его тонких губ. Задав Варе ещё ряд вопросов, он заявил во всеуслышание, что её ответы не удовлетворили его и что ей придётся пересдать зачёт.

– По-моему, я знаю значительно больше того, что полагается по курсу, и свободно могу сдавать за четвёртый курс, господин профессор, – покраснела Варя.

– Это – по-вашему, – отрезал Горемыки. – А по-моему, вы не усвоили того, что полагается знать второкурсницам. Спорить с вами я не собираюсь. Вы имеете право опротестовать мою оценку у директора и попросить его назначить комиссию для проверки правильности моей оценки.

Варя демонстративно швырнула ланцет на стол и, сняв белый халат, пошла к Вениаминову. Тот не внял её жалобе.

– Ещё ни разу в моей практике не было, чтобы студентка, получившая неудовлетворительную оценку, считала её правильной, – сказал он сухо. – Мне то и дело приходилось бы назначать комиссии для проверки подобных заявлений. Профессор Горемыкин требователен в отношении своего предмета, и я должен только поддерживать его, а не дискредитировать в глазах студентов.

Варя поняла всю бесполезность дальнейшего разговора с директором, вернулась в анатомичку и, стиснув зубы от бешенства, принялась снова готовиться к зачёту. Довольно часто она ловила на себе насмешливо-торжествующий взгляд Горемыкина и готова была запустить в него табуретом…

Дома она сообщила Сергею Владимировичу, что Блюмфельд придёт к ним на ужин.

– Дело твоё, – пожал плечами Звонарёв, – но после вчерашнего я на твоём месте ни за что не приглашал бы её в свой дом…

Варя настаивала на своём.

– Спроси, по крайней мере, у Ивана Павловича, что он скажет по этому поводу, – посоветовал Сергей Владимирович. – Наживёшь ты беды, чует моё сердце.

Доктор сразу же решительно высказался за приглашение Юдифи и пообещал обязательно быть у Звонарёвых.

– Хочу посмотреть на эту очаровательную Суламифь, – объявил он по телефону.

– Иван Павлович, – попросила Варя, – приходите с Ка-тей. Я её давно не видела. – Она отошла от телефона. – Итак, сегодня вечером у нас всё же состоятся своеобразные политические смотрины, – сказала мужу Варя и как бы между прочим сообщила: – Кстати, я сегодня срезалась по хирургической практике, должна пересдавать зачёт через две недели. Этот Горемыкин продолжает-таки сводить со мной счёты.

– Не миновать ему новой встречи со мной, – угрожающе пробурчал Звонарёв.

– Нет уж, в мои учебные дела не вмешивайся, – запротестовала Варя. – Следующий раз я постараюсь не ударить в грязь лицом…

Чета Краснушкиных прибыла к Звонарёвым точно в назначенное время.

– Где же ваша прекрасная Суламифь? – справился Иван Павлович, едва переступив порог гостиной. – И как это только Варенька может впускать её в дом? А вдруг Серёжа влюбится? Быть тогда беде!