Семья Звонаревых. Том 1

– Врач, прежде всего, силён своей практикой, – ответил Краснушкин. – Чем её больше, тем скорее он приобретёт необходимый медицинский опыт. Как правило, после окончания университета большинство молодых врачей знает куда меньше, чем опытный фельдшер. И только потом постепенно мы приобретаем необходимые знания.

– Ну и приобретайте их на Выборгской стороне! – посоветовала Варя. – Там настоящих больных куда больше, чем здесь.

– Беда в том, что там зачастую люди не в состоянии купить нужных лекарств, и больные предпочитают обращаться к знахаркам. Те лечат по дешёвке и лекарства дают грошовые.

– Значит, и вы, врачи, должны приходить к больному с необходимыми лекарствами, – подсказала Варя.

– Но аптеки-то не отпускают лекарства бесплатно! Кроме того, платный врач будет иметь там самую мизерную практику.

– Лечите даром…

– И ещё покупать за свой счёт лекарства? – спросил Краснушкин. – Тут, дорогуша, нужны деньги, и при большой практике – порядочные. Согласны?

– Я не подумала об этом, – призналась Варя.

– А я всё давно продумал, – сказал Краснушкин. – Поэтому-то и лечу здешних бездельников от ожирения и выдумываю им всякие страшные болезни. За это они платят мне деньги, а я ежедневно трачу эти деньги на своих больных на Выборгской стороне. И скажу вам, Варенька, совесть нисколько не мучает меня, что я обманываю ожиревших богачей. Там, на Выборгской стороне, как и в любом другом рабочем районе Питера, живут настоящие люди. Я полюбил их и готов отдать им все свои знания, весь свой опыт. Это именно те люди, которые, я верю, ринутся со временем на угнетателей и сметут их с лица земли. Я помогал и буду помогать им хотя бы тем, что вырываю их из грязных рук знахарок и невежества.

– Не кажется ли вам, коллега, что вы киваете и нашим, и вашим? Смотрите, как бы не сесть меж двух стульев в огромную лужу, – предупредила Варя. – Я так действовать не могу. Иду к цели прямо, кратчайшим путем.

– Прямая линия только в геометрии – кратчайшее расстояние, а в жизни прямой-то путь бывает ой как извилист! – философски заметил Краснушкин…

Они вышли на Невский проспект, уже по-вечернему залитый светом многочисленных электрических фонарей. Широкие тротуары были запружены народом. Настал тот час, когда сотрудники многочисленных учреждений расходились по домам. Трамваи были переполнены. В кафе и кондитерских толпилось множество народа…

– Как чудесен сейчас Невский! – восторженно проговорил Краснушкин. – После полудня здесь фланировал весь так называемый «большой свет». Праздные толстые матроны с худосочными любвеобильными дочками; хлыщеватые гвардейцы – охотники за вдовыми купчихами; кокотки, высматривающие богатых маменькиных сынков. А сейчас Невский заполнен трудовым людом – здоровым, могучим, жизнерадостным, несмотря ни на что. Ему принадлежит будущее! Они поднимутся, вот увидите – поднимутся! – заключил Краснушкин с глубокой убеждённостью.

– Вы верите, что повторение девятьсот пятого года неизбежно? – спросила Варя.

– Верю, – ответил Краснушкин. – Но это будет не простое повторение. Тогда победил царизм, в будущем – народ раздавит его.

– Боюсь, как бы заодно не растоптали бы и нас с вами, – заметила Варя.

– И раздавят, если мы будем стоять на пути, – спокойно ответил Краснушкин. – Мы должны помогать им.

– А не приведёт ли то, что пророчите вы, к хаосу, к братоубийству, к страшному кровопролитию? – задумчиво, с внутренним содроганием промолвила Варя.

– Значит, пусть всё останется так, как было? – осуждающе взглянул на неё Краснушкин. – Разве это возможно? Посмотрите, как живёт народ на Выборгской, и вам станет ясно, что долго так жить они не захотят.

– Иван Павлович, я вам верю. Вы говорите то, что я чувствую сама, о чём не раз думала. Мне часто недостаёт такого разговора… по душам. Серёжа меня не понимает. Мало понимает. Мои терзания ему кажутся смешными или просто блажью. Я и сама многого не понимаю. А с кем поговоришь? Вот и делаю глупости, как сейчас с Юдифью. Хочу как лучше, а получается как хуже.

Варя наклонила голову. Уголки рта обиженно и горько опустились. Она медленно поднесла руку, затянутую в перчатку, к подбородку, прикусила указательный палец зубами. Во всей её позе было столько милого, по-детски трогательного, что Краснушкин залюбовался ею.

– Брать палец в рот, тем паче – в перчатке, негигиенично. Это запрещают даже детям, а врачам и подавно? – ласково взяв Варину руку и, задерживая её в своей, проговорил Иван Павлович. – Вы славный человечек, Варенька. И мне приятно, очень радостно это видеть. Простите мои, может быть, не всегда уместные шутки. Мне казалось, что все ваши метания, поиски – просто забава интеллигентной барыньки. Ещё раз простите меня. Я вижу, что был неправ. Вот вам моя рука, – он крепко сжал Варину руку.

Они помолчали. Варя подняла свои глаза и, увидев добрый взгляд чуть прищуренных тёмных глаз Ивана Павловича, улыбнулась. Домой уходить не хотелось. Ей было просто и легко с этим человеком, ясно и почему-то немного тревожно.