Семья Звонаревых. Том 1

– Советую вам хорошенько запомнить, что вы прибыли сюда не для развлечения или отдыха, а для отбытия положенного наказания за совершённые вами тяжкие преступления. Вот инструкция о порядке содержания вас в заключении. Ознакомьтесь хорошенько с нею. Я буду строго её придерживаться и никаких поблажек не допущу.

– Поблажек не надо, но издеваться над собой не позволим, – спокойно возразила ему Коссачёва. Она сразу обращала на себя внимание своим редкой красоты лицом, тонким и бледным. Серые глаза смотрели строго и спокойно из-под пушистых тёмных бровей. Чёрный платок не закрывал тёмных, припорошенных лёгкой сединой волос.

– Советую вам не умничать! Я буду точно придерживаться инструкции и заставлю вас делать то же самое, – резко ответил ротмистр.

– В ваших советах мы не нуждаемся! – произнёс тщедушный на вид учитель Вонсович, поглаживая рукой свою седеющую шевелюру.

Ротмистр вспыхнул и строго проговорил:

– За нарушение инструкции буду сажать виновных в тёмный карцер.

– Спокойно, господин ротмистр, – прозвучал за спиной Саблина уверенный, насмешливый голос. Саблин, резко обернувшись, встретился взглядом с умными, чуть прищуренными в лучиках-морщинках глазами немолодого человека в короткой тёплой куртке. – Не пугайте, мы не из трусливых.

– Посмотрим, какова твоя храбрость.

– Нашёл чем пугать, – всё так же с издёвкой спокойно продолжал рабочий.

– Для начала отправлю тебя на неделю в подземный карцер! – обозлился Саблин.

– Товарищ Климов, – улыбнулась рабочему женщина, – мне кажется, что наш жандарм верен своему сословию.

– Молчать! – прикрикнул Саблин.

В это время вошёл Фирсов. Ротмистр доложил ему:

– Не успели появиться у нас, как начинают дерзить.

– Вынужден предупредить вас, господа, что мы строго будем руководствоваться инструкцией, полученной из Петербурга. Надеюсь, и вы её будете соблюдать, и тогда у нас не возникнет никаких недоразумений, – обратился к заключённым полковник.

Его благожелательный тон произвёл хорошее впечатление на заключённых, и уже не так резко, как Саблину, были заявлены претензии о питании, бане, враче. Выслушав их, Фирсов обещал удовлетворить всё, что не будет идти вразрез с инструкцией.

Адъютант доложил о прибытии доктора Спиртова и его заместителя по лазарету.

– Вот вашу претензию о враче мы и удовлетворили, – обратился Фирсов к Коссачёвой и приказал Спиртову осмотреть больную.

После осмотра доктора пришли к выводу, что здоровье Коссачёвой плохое, и что ей необходимо, прежде всего, усиленное питание и пребывание на свежем воздухе. Иначе туберкулёз быстро сведет её в могилу.

– Госпожу Коссачёву нельзя помещать в сырой каземат. Это равносильно вынесению ей смертного приговора, – объявил Спиртов.

– Она прибыла сюда не для поправки своего здоровья, а для отбытия наказания как государственная преступница, – возразил было Саблин.

– Истязать больную мы не имеем права. Временно придётся поместить Коссачёву при штабе. Зарешетим окно в одной из комнат, установим пост около её двери и попробуем подлечить. Остальных заключённых немедленно переправить на форт Тотлебен, – распорядился Фирсов.

Спиртов осмотрел и четырёх заключённых мужчин. Жандармы по очереди называли их фамилии, и врач начинал их выстукивать, выслушивать, мять. Здоровье всех, хотя и было ослаблено тюремным заключением, но серьёзных опасений не внушало.

– При нормальном питании выдержат заключение в каземате, – высказал своё мнение Спиртов.

Так Спиртов одним из первых узнал о появлении в крепости политзаключённых, а также их фамилии.

Вернувшись из крепости, доктор тщательно побрился, надушился, надел новый китель и объявил, что едет в городскую больницу на консультацию. Побыв в больнице не больше четверти часа, Спиртов направился в знакомый ему домик в рыбацком пригороде, где проживал его страдавший запоем пациент. Там он снова, будто случайно, встретился с Павлом Тимофеевичем, и в беседе, между прочим, назвал ему фамилии прибывших узников и рассказал о состоянии их здоровья.

В тот же вечер в принесённой из роты папке для подписи бумаг Борейко обнаружил список доставленных сегодня в штаб крепости политических заключённых. В нём все они были перечислены с указанием года рождения, постоянного места жительства, профессии, статей закона, по которым привлекались к ответственности, мер наказания и какой срок они уже отбыли.

Штабс-капитан сразу понял, что Савельев счёл нужным поставить своего командира в известность, кто прибыл в крепость для отбытия наказания.

Ольга Семёновна переписала список, а на следующее утро, возвращая Савельеву папку с бумагами, Борейко для вида сделал ему замечание за то, что в папке оказался не относящийся к его деятельности список.

– Виноват, вашскородие! Вечером был в штабе крепости и случайно захватил со своими бумагами и этот список, – оправдывался Савельев.