Семья Звонаревых. Том 1

– Стукни его поленом по башке! – хрипло крикнул Блохин Окуленко. Потрясённый расправой с жандармом, студент несколько мгновений стоял в нерешительности, затем дрожащими руками схватил полено и нанёс смертельный удар провокатору.

– С гадами покончили! Теперь собирайся, кто хочет на волю! – объявил Блохин и вытер вспотевший лоб.

Климов с помощью Окуленко снял с жандарма форменную одежду и переоделся в неё.

– Чем не палач? – спросил он у окаменевшего от ужаса Вонсовича.

– Боже мой!.. Боже мой… что же это происходит?! – только и смог выдавить из себя учитель.

– А вы думаете, как даётся свобода? – усмехнулся Климов. – По-вашему, надо щадить палачей?

– Пойдёте на волю или нет? – спросил Вонсовича Блохин.

– Я… я не знаю… Скоро конец заключения… А вы меня не убьёте? – забормотал учитель.

– Да, нервы у вас совсем того… – покачал головой Климов.

Блохин выпустил Коссачёву. Увидев два трупа, она вздрогнула, отвернулась.

– Надо их положить на койки, прикрыть одеялами, чтобы утром не сразу догадались о том, что здесь произошло, – распорядилась она.

– Они… они… хотят меня тоже убить, – испуганно повторял учитель.

– Никто вас убивать не собирается! Но надо бежать вместе всем. Иначе жандармы замучают вас допросами и судами по этому делу. Вы уже сейчас виноваты в том, что не оказали сопротивления Гордееву и Климову при убийстве жандарма и провокатора. У вас один путь – с нами. Если побег удастся, через день-два вы будете на свободе! – предупреждала его Коссачёва.

– А если не удастся, что тогда? – с отчаянием взглянул на неё Вонсович.

– Тогда все вместе попадём на виселицу! На людях, говорят, и смерть красна. Или свобода, или смерть! Выбирайте! – торопил его Блохин.

– Конечно… конечно… свобода! – закивал головой учитель.

Сборы заняли не больше десяти минут, после чего беглецы, потушив везде свет и наглухо заперев двери, покинули казематы и окунулись в белую муть снежного шторма. Впереди шла Коссачёва. Окуленко поддерживал Вонсовича. Климов в жандармской форме и Блохин с наганами в руках изображали конвой, сопровождавший заключённых. У ворот форта их остановил часовой.

– Кто идет? Куда и по какой надобности?

– Зови карнача! Тот быстро разберётся, что нам надо! – вместо ответа скомандовал Блохин.

Вызвали Борейко. Он приказал Блохину зайти в караульное помещение. Здесь Блохин предъявил ему отношение жандармского управления пропустить с форта трёх заключённых под конвоем жандарма Голубенко и надзирателя Гордеева.

– Это зачем они вам ночью понадобились? – справился штабс-капитан.

– Завтра с самого утра их надо отправить на вокзал. Потому и велено ещё с вечера доставить арестантов в штаб крепости, – чтобы завтра, значит, не канителиться, – пояснил Блохин.

– Сейчас свяжусь с ротмистром Саблиным, проверю, – сказал Борейко и начал крутить ручку телефона. Но Тимофеев уже давно оборвал провод.

– Чёрт возьми, очевидно, ветром повредило линию, – вырвалось с досадой у штабс-капитана. – Надо послать телефониста… по проводу.

Тем временем заключённые и конвой нервно топтались на морозе, с нетерпением ожидая возвращения Блохина.

– Ваше благородие, не задерживайте нас, – взмолился, наконец, Блохин. – Мы с Голубенко распишемся, что забрали у вас арестантов по распоряжению ротмистра Саблина. А то совсем замерзнут арестанты, да и попадёт нам от начальника за опоздание.

Борейко взглянул на часы. Было половина десятого. Скоро отправлялась очередная смена караула. Борейко понимал, что задерживать дальше узников нельзя.

В это время раздался стук в ворота. Часовой у караульного помещения справился, кто идёт, и доложил штабс-капитану:

– Из жандармского управления пришла до арестантов надзирательница. Прикажете пропустить?

Вошла Валя, вся в снегу, раскрасневшаяся от ветра и мороза. Она обратилась к Борейко от имени Саблина с просьбой поскорее пропустить арестантов.

– Их высокоблагородие ожидают в штабе крепости, – добавила она.

– Записки ко мне нет? – спросил Борейко.

– Нету! Приказали мне на словах передать, чтобы скорее они шли, – ответила Валя.

Борейко сделал вид, что колеблется, а затем, махнув рукой, произнёс:

– Что же мне с вами, архангелами, делать? Ладно уж – расписывайтесь… тут же, на бумаге, что вы увели с форта трёх заключённых по приказанию ротмистра Саблина.

Блохин, а за ним Климов вывели каракулями фамилии в подтверждение того, что ими получены трое заключённых для доставки в крепостное жандармское управление.

– Пропустить! – приказал часовому Борейко.

Через минуту шесть человек торопливо вышли за ворота форта и утонули в темноте снежной ночи.

Отметив в караульной книге время ухода заключённых, штабс-капитан, громко зевая, прилёг отдохнуть. Время для него тянулось страшно медленно, и ему стоило больших усилий спокойно лежать с закрытыми глазами, изображая из себя погружённого в дремоту человека.

Наконец время подошло к десяти часам. Штабс-капитан приказал собираться очередной смене.

– Ночь, темно, пока доберётесь до места, как раз и стукнет десять часов, – поторапливал он солдат.