Семнадцать мгновений весны

ШТИРЛИЦ. Потому что сегодня у меня есть срочные дела, которые я обязан доделать. Да и он раньше не очухается. (Жест на Холтоффа.) Разрешите идти?

МЮЛЛЕР. Да, пожалуйста.

(ХОЛТОФФ в полузабытьи тихо стонет. МЮЛЛЕР освободил его руки от наручников, погладил по щеке и подошел к столику с водой. Осторожно взяв двумя пальцами стакан, он посмотрел его на свет, подумал и вызвал Шольца. Тот немедленно входит.)

Пусть срисуют пальцы с этого стакана. Это не срочно, но надо же с кого-то начать. (Подсаживается к Холтоффу. Ласково.) Что, парень, тошно?

ХОЛТОФФ (с трудом). Я сделал все, как вы приказали, а он меня бутылкой... Я не виноват, честное слово, не виноват...

МЮЛЛЕР. Ладно, ладно. Вы-то тут действительно ни при чем.

Затемнение

10. У пастора

ШТИРЛИЦ. Добрый вечер, пастор. Простите, что я так поздно. Вы уже спали?

ПАСТОР. Добрый вечер. Я уже спал, но пусть это вас не тревожит. (Зажигает свет.) Что-нибудь случилось?

ШТИРЛИЦ. Случилось. Возможно, уже этой ночью я переправлю вас в Швейцарию.

ПАСТОР. Я готов.

(ШТИРЛИЦ включает радио. Передается концерт молоденькой певички Эдит Пиаф.)

ШТИРЛИЦ. Франция!.. Какой прекрасный голос!

ПАСТОР. Какое падение нравов! Я не порицаю, нет, просто я слушаю ее и вспоминаю Генделя и Баха. Раньше, видимо, люди искусства были требовательнее к себе...

ШТИРЛИЦ. Как по-разному можно судить об искусстве. Я не сравниваю... но голос действительно хорош...

ПАСТОР. В вас говорит снисходительность.

ШТИРЛИЦ. Во мне говорит любовь к жизни — земной и светлой. Ладно, пастор, эти разговоры мы будем с вами вести после войны. (Помолчав.) Ваша главная задача в Швейцарии меняется, пастор. Контакты с вашими влиятельными друзьями вы используете не для поисков возможностей переговоров о мире, а чтобы предотвратить сепаратный мир с западными союзниками.

ПАСТОР (помолчав, сухо). Вы напрасно затеяли со мной эту недостойную игру. Я согласился вступить на путь действия лишь ради того, чтобы по мере сил и способностей содействовать приостановлению страшного кровопролития... Делайте со мной что угодно, я отказываюсь выполнять ваши поручения.

ШТИРЛИЦ. Спасибо, пастор. Я не сомневался, что вы ответите мне именно так... (П а у з а.) А у вас прохладно. Вы тут не мерзнете?

ПАСТОР. До полного окоченения. Кто теперь не мерзнет?

ШТИРЛИЦ. В бункере у фюрера жарко.

ПАСТОР. Ну, это понятно. Хотя бы вождь должен жить в тепле.

ШТИРЛИЦ. Будет вам, пастор! Взбесившийся маньяк подставил головы своего народа под бомбы, а сам со своей бандой сидит в безопасном месте и смотрит кинокартины.

(ПАСТОР изумлен.)

Поверьте, пастор, интересы, подлинные интересы германского народа мне дороги не меньше, чем вам, хотя вы служитель церкви, а я... коммунист. Да, да, коммунист, не пугайтесь. Я знаю, вы порядочный человек и я не боюсь сказать вам об этом... Так вот, сейчас вы, пастор Шлаг, можете оказать неоценимую услугу своему народу, всему человечеству. Почему вы молчите?

ПАСТОР. Я слушаю вас.

ШТИРЛИЦ. Хорошо. Есть точные данные, что высокопоставленный представитель СС ведет в Швейцарии с западными союзниками переговоры о сепаратном мире. Всем ясно, что война безнадежно проиграна и правящая верхушка рейха заинтересована в том, чтобы по окончании войны в Германии был сохранен нацистский режим со всеми ее основными службами — СС, гестапо и так далее... Если им удастся договориться с англичанами и американцами, вся военная мощь рейха будет переброшена на Восточный фронт. Антигитлеровская коалиция будет разрушена, война с Советским Союзом затянется на неопределенно долгое время и принесет новые бесчисленные жертвы. Здесь вместо Гитлера к власти придет рейхсфюрер Гиммлер. В чьих интересах будет такой мир?

ПАСТОР (тихо). Я аплодирую вам... Только теперь я понял, почему вы так непримиримо критиковали мою теорию пассивного сопротивления... Что я должен делать?

ШТИРЛИЦ. Я дам явку в Берне...

ПАСТОР. Простите, не понимаю.

ШТИРЛИЦ. Ну, одним словом... Одним словом, я помогу вам связаться с людьми, которые окажут вам всяческую поддержку. Не предпринимайте никаких неожиданных шагов, не посоветовавшись с ними.

ПАСТОР. Спасибо. Я, откровенно говоря, немного боялся одиночества в эти трудные дни.

ШТИРЛИЦ. Вот ампула. В ней письмо. Зашифрованное. Сразу же передадите ее человеку, который вам будет помогать. Адрес и пароль я дам вам перед самым переходом границы...

ПАСТОР. Понимаю. Если гестапо узнает, что я уехал...

ШТИРЛИЦ. За них не волнуйтесь, они в надежном месте, в горах, в безопасности. Вот к вам письмо от сестры.

ПАСТОР. О, благодарю за заботы.

ШТИРЛИЦ. Я повторяю еще раз: все может случиться. Все. Если вы проявите малейшую неосторожность, вы не успеете даже понять, как окажетесь снова в подвале Мюллера. Но если это случится — знайте: мое имя, хоть раз вами произнесенное, хоть в бреду или под пыткой, означает мою смерть. Поймите меня верно — это реальность, а ее надо знать и всегда о ней помнить. Пора. Быстро переодевайтесь. Как-никак, вам скоро предстоит изображать лыжника, заблудившегося в горах...

Затемнение

11. Кабинет Мюллера

Сводку по радио слушают МЮЛЛЕР и ДОРФ.