Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь

И каждый получил, что ему причиталось[74].

Печенкой и потрохами псов покормили,

И хлебом, намоченным в крови, и рубцами[75].

Собаки лаяли, люди трубили,

На закате охотники в замок вернулись.

Там горел камин,

Гавейн в роскошном зале,

Сидел, естественно, не один,

А с дамами. И все просияли,

Когда вошел господин.

55 Созвал он всех слуг и всех домочадцев,

Как положено, приказал принести добычу,

Показал Гавейну мясо и шкуры

И спросил, заслужил ли он похвалу.

“О да, — отвечал обрадованно рыцарь, —

Семь лет я не видел добычи столь славной!”

“Согласно условию, — сказал хозяин, —

Все — ваше”. — “Верно, — молвил Гавейн, —

Я же могу только то вам выдать,

Что сегодня я заслужил в этом замке.

Вот, это ваше, по доброй воле”.

И рыцарь, учтиво обняв барона,

Наградил его изящнейшим поцелуем:

“Вот все, что выиграл я в вашем доме,

И вам отдаю без остатка добычу”.

“Спасибо, — ответил хозяин, — спасибо.

Но было бы самой лучшей наградой,

Если бы вы мне прямо сказали,

От кого эту ценность вы получили”.

“А этого не было у нас в договоре,

И разрешите вам не ответить.

Вы получили все, что положено,

и не надо

Большего ждать от меня”.

Они смеялись, все были рады

Прекрасному завершению дня:

Каждый получил награду.

56 После ужина все уселись у камина,

Принесли слуги сладкие вина,

И заново договорились доблестные рыцари

Повторить прежнюю прекрасную игру —

Обменяться опять обретенной добычей.

Перед всеми подтвердили прежние условия

Среди общего смеха над чашей обета,

Попрощались учтиво, удалились спать.

Как только первый петух пропел,

И хозяин, и все его вассалы встали,

Заутреня и завтрак завершились достойно,

И вся компания покинула замок

еще до рассвета.

Спустили собак в лесу —

И помчалась вся свора эта:

Пес, на пятки псу

Наступая, летел, как комета.

57 Скоpo собаки сделали стойки[76]:

Свежий след по краю болота.

Спустили свору из сорока собак,

Егеря подгоняли их, громко трубя.

Крики, лай лес оглашали,

И гулким эхом гудели холмы.

Меж ручьем и мрачной серой скалою

Гончие весело рвались вперед;

Не отставая от них, охотники окружили

Урочище и угрюмый утес, чтоб выгнать

Зверя из логова, скрытого в зарослях.

Пытаясь прорвать плотное кольцо,

Из чащи выскочил великолепный вепрь,

Свирепый, старый, страшно хрюкающий,

Опрокинул несколько отважных охотников,

Иные в испуге, клыков избегая,

Отступили, а он опрометью умчался.

Вслед ему крики неслись “Хей, хей, хей!”

Резко, громко и яростно рога

затрубили.

Кидался вепрь на собак,

Поднимая тучи пыли,

Троих ранил, и они так

Жалобно заскулили!

58 Люди, столпившись, стали стрелять,

Но только такая толстая шкура

Была у вепря[77], что множество стрел

Застряло в ней, и он стал похож

На большого ежа, а новые стрелы,

О шкуру ударившись, падали наземь,

Даже их длинные древки дробились.

А когда зверь, злой от боли,

Разъярясь, ранил нескольких егерей,

Побежав прочь, прорвал окруженье,

Многие замялись, испуганно медля,

Но барон на быстром, борзом коне,

В рог трубя, егерей созывая,

Поскакал по кустам за мчащимся вепрем

И гнал, пока не склонилось солнце[78].

Так они день провели в погоне,

А в замке в утренний час наш воин

Под теплым одеялом в уютной постели

Лежит, и леди пришла затем,

без сомненья,

Чтоб доброго утра ему пожелать.

И надеясь, что к ней отношенье

Он переменит, к нему на кровать

Присела она без стесненья.

59 Отодвинув полог, в щелку она

Глянула, и Гавейн ее галантно приветствовал,

А леди любезно ему ответила,

Свободно и спокойно села, смеясь,

И сказала ему такие слова:

“Сэр, если вы в самом деле Гавейн —

Мне странно, что рыцарь, столь воспитанный,

Не ведает, как вести себя в обществе.

Вас учат, а вы все выкинули из памяти,

Забыли все, что вчера объясняла я,

Я же самыми ясными словами сказала”.

“О чем это вы, — удивился рыцарь, —

Положительно не представляю, честное слово.

Но раз вы всерьез — то я, видно, виновен...”.

“Вы вспомните все, чему вас я учила:

Если дама пришла потребовать поцелуя,

То паладин, претендующий на галантность,

Волю дамы должен исполнить”.

“Не говорите так, дорогая леди, —

Ответил рыцарь, — я не решаюсь

Поцеловать вас из страха перед отказом,

А тогда я буду виновен в попытке...”.

“Честное слово, — сказала дама, —

Вам никто никогда и не отказал бы;

Вы ведь сильны, все вы взять могли бы

И вовсе без всякого на то позволенья.

Только едва ли найдется дама,

Так дурно воспитанная, что вам откажет”.

“Возможно, вы правы, — ответил Гавейн, —

Но в моей стране считается недостойным

Брать то, что не дано добровольно.

Я отдаю себя в ваше распоряженье,

Целовать или нет, решайте по своему

желанью”.

Поцеловала его в щеку только

Леди с видом истинного обожанья,

И беседовали они еще долго

Про любовные радости и страданья.

60 Сэр, удастся ли у вас узнать мне,

Если вас мой вопрос не обеспокоит, ответьте,

Отчего такой обходительный и отважный

Рыцарь, как вы, такой благородный

(А слухи о вас славные всюду!),

Столь куртуазный и столь восхваленный,

Как рыцарства краеугольный камень,

Не сказал ни слова о самом главном?

Ведь в разных рассказах о рыцарской славе

Часто повторяют, как паладины

Во имя любви рисковали жизнью,

Доблесть и достоинство доказывая дамам,

Труднейшие испытания переносили с честью

И, наконец, когда кончались страданья,