Сердце Малого Льва (СИ)

— Я не хочу ни на чем кататься, Эд. Там кругом лежит это противное, белое, такое холодное!

— Это снег. Он тает и превращается в воду.

— Тает?

— Весной.

— А когда у вас весна?

— Через четыре месяца.

— Чудовищная планета!

— Привыкай, дорогая!

Кантина примерила еще пару шуб и, кажется, смирилась с участью.

— Ты неподражаема, — заявил Эдгар, глядя на ее малахитовое лицо, обрамленное капюшоном из рыжей лисы, что-то в этом было совершенно невероятное, — лыжная шапочка и свитер тебе тоже пойдут.

— Издеваешься? — улыбнулась она.

— Мечтаю!

Тем не менее, время обеда неумолимо приближалось. Настроение от этого потихоньку начало портиться.

— Бабулю жалко, — признался Эдгар, — не поймет ведь.

— По-твоему, мне будет легче?

— Тебе, конечно, тоже достанется!

— Поцелуй меня, пока мы живы!

Скоро в дверях показался заспанный братец, по-прежнему в одних трусах. Краски на лице у него не было, но парик и гольфы отливали таким зеленым фосфором, что хотелось зажмуриться.

— Что это у вас тут? — удивленно спросил он, переступая через кучи коробок и пакетов и выпотрошенных из них вещей, — во дают! У меня и то барахла меньше!

— Говори по-лисвийски, — предупредил Эдгар, — Канти еще не понимает.

— Так это ж здорово! — усмехнулся брат и почесал голый живот, — бабам вообще лучше помолчать. А еще лучше вообще на них не жениться.

— Кое-что я понимаю, юноша, — повернулась к нему Кантина и откинула меховой капюшон, ее бронзовые волосы просыпались на него пышными волнами, — мой третий муж был дипломатом. А Вилиала, в отличие от вашей дыры — культурный центр галактики!

С этими словами на чистом аппирском она царским жестом сняла шубу и бросила ее прямо на пол. Герц попятился, вытаращив заспанные глаза.

— Эдвааль! — проговорил он потрясенно, — предупреждать надо! Тут такая дамочка культурная, а я в одних трусах, понимаешь…

Эдгар засмеялся. Кантина тоже снизошла до снисходительной улыбки.

— Забавный у тебя брат, — сказала она.

— Да, это у него не отнимешь.

— Класс! — заявил Герц, допятившись до дверей, — такая бомбочка в родную Директорию!

Так им и надо, голубчикам!

— Иди-ка ты умойся, — посоветовал Эдгар, — и не опоздай к обеду.

— Опоздать?! Да ты что! — брат с энтузиазмом потер руки, — это надо видеть!

— И это — наследник престола? — покачала головой Кантина, когда он вышел.

— Ты его сразила наповал, — улыбнулся Эдгар.

— Я всегда всех мальчишек сражаю наповал, — дернула она плечиком, — а чем ему не угодила Директория?

— Видишь ли, его пока не приняли в совет. Не внушил, так сказать, доверия.

— Мне тоже не внушил, — Кантина поправила на талии узкое золотое платье, — это скорее шут балаганный, а не наследник.

— Тем не менее, он Прыгун. И очень мощный. Не шути с ним, Канти.

— Но тебе же он не соперник?

Эдгар нахмурился.

— В каком смысле?

— В том смысле, что наследником престола будешь ты, — заявила она.

— А если не буду? — посмотрел он на нее.

Кантина подошла, обвила руками его шею и приблизила губы к губам.

— Тогда я превращу твою жизнь в сплошной ад! Разве ты не знаешь, бледный землянин, какая я ужасная женщина?

— Пока в сплошной ад ты превратила мою спальню, — усмехнулся он, — ступить даже некуда…

Они долго целовались, как бы оттягивая момент выхода в банкетный зал. Но момент этот неминуемо наступил. Они пошли все вместе: нарядная малышка Аола, Фальг в своей красной жреческой тоге и с кинжалом за поясом, шикарная Кантина в золотом платье и браслетах и сам Эдгар. Состояние было как перед первым межзвездным прыжком, то в жар бросало, то в холод.

Банкетный зал сверкал позолотой, огромные люстры переливались, медленно вращаясь.

Накрытый стол источал ароматы и ждал. Гости тоже. Не дойдя вниз трех ступенек, пришлось остановиться, потому что внизу уже стеной выстроились изумленные родственники. Кантина нервно схватила Эдгара за руку и стиснула ее. Он поймал ужасный взгляд матери. Видимо, та уже обо всем догадалась.

— Как хорошо, что вы все тут собрались! — через силу улыбнулся он, — я хочу вам сообщить одно важное известие…

От волнения язык отсох, дыхание сбилось. Он сглотнул, собираясь с силами.

— Какое? — прозвучал в полной тишине грозный голос деда.

Эта угроза в его голосе разозлила Эдгара.

— А такое! — с вызовом заявил он, — это моя жена! А это мои дети. Прошу любить и жаловать.

Самое страшное, казалось бы, было сделано. Только тишина почему-то стояла полная и какая-то нескончаемая.

— Вы что, не поняли? — обвел он всех взглядом, — это моя семья.

Все потрясенно молчали. Он ждал взрыва. Не знал только, кто взорвется первым: грозный дед, нервная бабуля или остолбеневший Верховный Правитель. Но это оказалась мать. Она вышла вперед с побелевшим от злости лицом.

— И этой храмовой сучке еще хватает наглости являться нам на глаза?!

— Мама!

— Что мама?! Может, ты еще захочешь, чтоб мы сели с ней за один стол?!

— Я люблю ее!

— Ты дурак!

— Мама!

— Как ты посмел привести эту стерву в наш дом?! Она что, совсем тебя разума лишила? И памяти? Что ей тут нужно?! Никогда не думала, что ты можешь быть таким идиотом, Эд!

Фальг схватился за рукоять кинжала, слов он не понимал, но и так всё было очевидно.

Аола захныкала.