Сердце ночи

Для нас в эфирных волнах голос пел
О нежности воздушной и условной.
Притихла ночь в условности любовной.
В окне по листьям теплый дождь шумел.

Ты не смеялась больше, вдруг застыв
И кутаясь в накидку сиротливо.
Мы сблизились беспечно, торопливо
О таинстве сближения забыв.

То песня или дождь смутили нас?
Сознание, что дальше — невозможно,
Что в жизни нашей все смешно и ложно?
Иль, может, мы любили в первый раз?

Дождь лил, все лил на листья и цветы,
И мы в окне стояли молча рядом.
И вся преобразясь, счастливым взглядом
На обновленный мир смотрела ты.

<1946>

«Чем дорог я тебе? Ни дутой славы…»

Чем дорог я тебе? Ни дутой славы,
Ни денег не принес тебе я в дар.
Когда все жаждет лишь густой отравы,
Не я введу тебя, глуша, в угар.
Пусть варвары сотрут мои октавы
Как заклинания враждебных чар.
Во мне все стройно, сладостно и ясно,
И жизнь проходит мимо так напрасно!

Мир втянут в зыбь воронкою сомнений,
Рефлекс и зуд стоят в углу всех схем.
И никому средь новых поколений
Не будет дорог блеск моих поэм,
Но через годы оживет мой гений
В иных устах и станет внятен всем.
Тогда и ты, о только призрак, имя,
Заговоришь словами вновь живыми.

<1925>

«Вокруг — стена волшебного тумана…»

Вокруг — стена волшебного тумана.
Я выключил мотор, затормозил.
Плестись так наощупь нет больше сил.
Закурим, постоим, еще так рано.

Исчезли горы в ватной оболочке.
Вода стекает меж камней, журча.
Плечу тепло от твоего плеча.
Весною пахнут синие цветочки.

И тонкий звон серебряной кампаны,
И дух полей, и воркованье струй…
И ты и я — мы пленники тумана.
Как сладок был наш долгий поцелуй!

<1933>

«Густых, воздушных, золотистых…»

Густых, воздушных, золотистых,
Как пленной нежности ручей,
Сухих и томно шелковистых
И пахнущих весной кудрей,
Как теплых волн, меня касанье
Втянуло сладостно на дно.
В орбиту лунного сиянья
Дыханье розы вплетено,
И вин шипучих горькой пеной,
Не утоляя, полумгла
Весельем, кротостью, изменой
Меня смутила и зажгла.
Дрожали пальцы, развивая,
Как золотые кольца змей,
Как нимб бессолнечного рая,
Фиалок россыпь и кудрей.

<1920>

«В несовершенстве вялых линий…»