Серена

Прибыв на лесопилку, Пембертон нашел Скраггса у пруда – тот руководил двумя рабочими, направлявшими бревна на погрузку; на берегу уже ждала рельсовая тележка на лебедке. Ловко управляясь восьмифутовыми баграми, сплавщики, точно акробаты, бесстрашно перескакивали с бревна на бревно, с поразительной легкостью двигаясь по поверхности пруда. Сама уверенность их движений опровергала опасности, присущие такой работе. В старшем из рабочих Пембертон признал Инглдью – бригадира, который трудился на лесопилке с первого дня. На ногах у сплавщика были рабочие ботинки с шипованными носами, чьи стальные острия будто когтями цепляли древесину, но его юный подручный танцевал по бревнам босиком, хоть и проработал на лесопилке больше месяца.

– Это Джейкоб Баллард?

– Да, сэр, – с легким удивлением в голосе ответил Скраггс. – Кто бы подумал, что вы с ним знакомы.

– Помню имя по платежной ведомости, – объяснил Пембертон. – Почему он до сих пор не купил себе подходящую обувь?

– Я-то уговаривал, – развел руками управляющий, – но по воскресеньям этот юнец обхаживает в Севьервилле очередную девчонку. Наш Баллард предпочитает тратить заработок на бабские побрякушки.

Пембертон и Скраггс наблюдали, как юноша переступает босыми ногами по почти скрытой от глаз поверхности пруда и, орудуя багром как гарпуном, направляет бревна к тележке, пока позади него Инглдью высвобождает новые стволы. Большинство из них поддавались легко, но некоторые цеплялись друг за дружку, будто сшитые намертво, и вместо одного в движение приходило сразу несколько; тогда обоим работникам приходилось опускаться на корточки и высвобождать бревна руками.

– А неплохо у него получается, правда? Учитывая такой недолгий опыт, – изрек Скраггс. – Скользит по пруду как водомерка!

Пембертон согласно кивнул, наблюдая за тем, как Баллард бежит вдоль бревна, чтобы толкнуть соседнее к берегу, где ждал третий работник лесопилки, готовый оттащить общий улов на тележку. Баллард выглядел тощим, но уже по тому, как он управлялся с увесистыми бревнами, Пембертон понял: подобно многим из здешних горцев, жилистый паренек обладает недюжинной силой.

Лесопромышленник уже собирался уйти, когда увидел, как Инглдью, растащив очередной затор, высвободил нижний конец ствола большого тополя и подпихнул его в сторону одинокого бревна, на котором стоял Баллард. Тополь ударился о бревно потоньше, кочевавшее по воде в ярде позади юноши, а то, в свою очередь, толкнуло дерево, на котором он балансировал. Столкновение вроде бы получилось несильным, но его оказалось достаточно. Бревно принялось крутиться, и Баллард, не удержавшись на нем, нырнул в небольшой просвет в дрейфующей древесине, будто сиганул в открытый люк. Обе ноги, туловище, а затем и голова поочередно скрылись под водой, над поверхностью осталась только правая кисть с несколькими дюймами запястья: каким-то чудом Балларду удалось не выпустить свой багор. Оба конца длинного шеста прочно легли на бревна, и поначалу даже показалось, что мальчишка еще может спастись. Пембертон следил за рукой, державшей багор, и надеялся, что юный сплавщик продержится до прибытия бригадира, который уже спешил на выручку, прыгая по бревнам. К несчастью, само приближение Инглдью, его шаги окончательно спутали строй бревен там, куда провалился Баллард, а просвет, в котором он исчез, сузился до руки, цепко державшей багор.

Еще каких-то пять секунд, и Инглдью смог бы вытащить его, но Баллард вдруг выпустил багор в отчаянной надежде растолкать бревна. Пальцы юноши впились в надломленный участок мокрой коры, сорвали его с бревна, и в этот момент последний просвет между бревнами исчез как не бывало. Инглдью лихорадочно орудовал багром, растаскивая бревна в стороны, но Пембертону не хуже рабочих было известно, что под безмятежной с виду поверхностью пруда таится быстрое речное течение. Инглдью продолжал метаться по бревнам, открывая все новые просветы поблизости, в то время как Пембертон и Скраггс оглядывали пруд в поисках бревен, которые закачались бы от толчка снизу. Человек, который управлял лебедкой при тележке, теперь тоже выскочил на воду, но Балларда пропал и след. Еще через двадцать минут Инглдью вместе со вторым рабочим сдались и вернулись на берег.

Скраггс, единственный католик в лагере (и, возможно, во всем округе), склонил голову и перекрестился.

– Бревна сомкнулись над парнем, как крышка гроба, – негромко произнес управляющий.

Пембертон молча созерцал затянутую спиленными стволами поверхность пруда, которая теперь настолько успокоилась, что на беглый взгляд могла показаться твердой почвой. Ему померещилось вдруг, будто пространство между небом и землей начало расти, вытягиваясь, – а затем пришло головокружение, напомнившее о том, как он лишился чувств на больничной каталке. На миг Пембертон испугался, что ноги ему откажут. Слегка согнув колени, он уперся в них обеими руками и низко свесил голову, дожидаясь, пока отвратительная слабость не отступит.

– Вы как, в порядке? – обеспокоенно спросил Скраггс.

– Одну секунду, – пробормотал Пембертон, медленно поднимая голову.