Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

Госпожа Катрин Файе-Хансен (род. 1839) из Кристиании хотела бы перевести «Рабство нашего времени», но с английского или немецкого, поскольку русским она не владела (18.10.1900). Файе-Хансен имела опыт переводческой работы. Помимо многолетней службы в качестве гувернантки, она перевела несколько книг, в частности Редьярда Киплинга с английского на норвежский.

Аксель Юханнессен, Берген, перевел «Смерть Ивана Ильича» с немецкого и просил разрешения опубликовать перевод в одной весьма читаемой газете691 (12.08.1903). Реакцией Толстого на излишнюю просьбу стало «б. о.».

Александер Нюберг, учитель русского в Финской школе совместного обучения в Форссе в письме от декабря 1904 года просил разрешения на перевод романа «Война и мир»692. Дважды прочитав роман, он пришел к выводу, что «чтение его в наше воинствующее время может иметь огромное значение, поскольку он показывает абсурд человеческой кровавой бани, которая, несмотря на чрезвычайную жестокость, все еще имеет сторонников». Финский перевод на самом деле уже существовал (1896–1897), но в 1908 году вышел второй перевод, который, впрочем, сделали Ийвари Валлениус и Роберт Сеппянен, а не Нюберг. Нюберг, который в 1906 году изменил имя на финский лад и стал Сантери Нуортева, не стал ни переводчиком Толстого, ни проповедником мира. В 1910‐х годах он жил в Северной Америке, где участвовал в социалистическом движении. В 1918‐м он был представителем кратковременного красного режима в Финляндии. Просоветская деятельность Нюберга-Нуортева привела к тому, что в 1920 году его выслали в Советскую Россию, где он скончался в 1929‐м в Ленинграде.

В 1905 году Ильмари Каламниус (Кианто) завершил финский перевод повести «Смерть Ивана Ильича». А что, если Толстой захочет написать предисловие к книге?! Каламниус отправил Толстому уже третье письмо, сообщив, что перевод выйдет весной этого же года, и «высокопочтительно» поинтересовался, не хочет ли Толстой высказать свое мнение об этом «важном произведении». Если да, то его текст может стать вступительными словом книги (30.03.1905). Идея достойная, однако книга под названием «Kuolema» («Смерть»), вышла без предисловия Толстого.

Четвертый и последний случай, когда Каламниус, теперь официально Кианто, обращался к Толстому, имел место в 1907 году. Без сопроводительного письма Кианто отправил свою новую книгу «Sieluja kevät-yössä: Vilahdus Moskovasta» (1907, «Ду́ши в весенней ночи: проблеск Москвы»), приписав на эсперанто: «Al instruisto de la teristanaj ideoj, Grafo Leo Tolstoi, Kun estimo de finna autoro, adr. Finlando (Helsingforso)» («Учителю идеи сельского хозяйствования, графу Льву Толстому с приветом от финского писателя, адр. Финляндия, Гельсингфорс»). Это было повествование о душевных муках финского стипендиата, который однажды весной приехал в Москву для изучения языка. Если брать хронологические ориентиры, то речь идет о весне 1902 года, на что указывает упоминание о студенческих волнениях и убийстве министра внутренних дел. Главный герой Рафаэль Ихантола наделен чертами автора. У него в душе разлад, причиной которого служат мучительные мысли о женщинах и борьба между идеалом целомудрия и физическим влечением. Ихантола ищет частную учительницу немецкого языка, одновременно лелея надежду встретить человека, который решит его дилемму. Он знакомится с Милькой Сорге, женщиной несчастной судьбы (она забеременела от шведа, который ее бросил); на последних страницах короткого романа Ихантоле удается сублимировать половое влечение и альтруистически помочь героине уехать из гибельной Москвы и начать новую жизнь.

Поворотным пунктом в романе становится листовка с текстом Толстого, которая случайно оказывается в руке Ихантола и которая приводится в финском фрагменте693. Текст можно идентифицировать как «Письмо фельдфебелю» – ответ Толстого одному офицеру нижнего ранга, который спрашивал, соединима ли христианская вера со службой в армии и войной. Письмо написано в 1899‐м и в том же году опубликовано в виде листовки на русском в Англии («Листок свободного слова № 5»). Распространение этого письма в России было запрещено. Внимание Ихантола обращено не на пацифизм и идеологию ненасилия, а на строки, раскрывающие суть христианства: каждый должен относиться к другому, как хотел бы, чтобы тот относился к нему самому. Эти слова побудили Ихантола действовать, не думая о себе, научили помогать ближнему. Собственное же «толстовство» Кианто выражалось, прежде всего, в антиклерикализме и критике церкви694. В уста своего героя он вложил резкую критику русского праздника Пасхи. Ритуалы представлялись ему доказательством того, что церковь далеко ушла от истины и подлинного учения Христа.