Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

Как в сказке Андерсена, когда царь шел в торжественном шествии по улицам города и весь народ восхищался его прекрасной новой одеждой, одно слово ребенка, сказавшего то, что все знали, но не высказывали, изменило все. Он сказал: «На нем нет ничего», и внушение исчезло, и царю стало стыдно, и все люди, уверявшие себя, что они видят на царе прекрасную новую одежду, увидали, что он голый. То же надо сказать и нам, сказать то, что все знают, но только не решаются высказать, сказать, что как бы ни называли люди убийство, убийство всегда есть убийство, преступное, позорное дело. И стоит ясно, определенно и громко, как мы можем сделать это здесь, сказать это, и люди перестанут видеть то, что им казалось, что они видели, и увидят то, что действительно видят. Перестанут видеть: служение отечеству, геройство войны, военную славу, патриотизм, и увидят то, что есть: голое, преступное дело убийства. А если люди увидят это, то и сделается то же, что сделалось в сказке: тем, кто делают преступное дело, станет стыдно, а те, кто уверяли себя, что они не видят преступности убийства, увидят его и перестанут быть убийцами710.

В знаменитой статье «Лев Толстой как зеркало русской революции» (1908) Ленин назвал писателя «помещиком, юродствующим во Христе»711. Вдохновленный сказкой Андерсена Толстой снова и снова брал на себя роль наивного дурачка, который не может принять то, что все остальные считают истиной, и напрямую выражает то, что подсказывает ему здравый смысл. Толстой упрощал, вскрывал и разоблачал политическую, научную, культурную и религиозную фальшь современного общества. В статье «В чем моя вера?» он подчеркивал, что хочет не толковать Евангелия, а напротив, отбросить все общепринятые прочтения, и читать, и воспринимать слова Иисуса как таковые. Эта модель полностью соответствует духу сказки «Новое платье короля».

Хорошо известен толстовский повествовательный прием отстранения, использованный, к примеру, в «Анне Карениной» (Левин в опере) или «Воскресении» (Нехлюдов в церкви). Как и ребенок в сказке Андерсена, персонажи Толстого свободны от условностей и воспринимают мир без фальши, таким, каков он на самом деле. Лишенный величия Наполеон в романе «Война и мир» – это тоже «император без одежды», неловко разоблаченный русским писателем Львом Толстым.

Летом 1857-го, в год выхода первого перевода «Нового платья короля», Толстой предпринял поездку по Европе. Среди дорожного чтения был и итальянский роман Андерсена «Импровизатор» (1834). В Цюрихе Толстой записывает в дневник: «Встал рано, хорошо себя чувствую. Выкупался, не нарадуюсь на квартирку, писал Люцерн (рассказ „Люцерн“. – Б. Х.), написал письмо Боткину до обеда. Взял Фрейтага Soll und Haben712 и Андерсена Импровизатора и читал, ездил на лодке и ходил в монастырь. Робею в пансіоне ужасно, много хорошеньких. Я сижу съ Немцем. Хитрый купец, воспитавший детей лучше себя»713.

Возможно, именно об «Импровизаторе» Толстой написал через полгода в дневнике: «Мортье, свинья, сделал историю с письмами. Взял деньги в Совете. У Островского. Он глупеет по дням. У Арсеньевых. Гусар, так и есть, как я думал, гусар, но и то хорошо. Дома славно. Андерсен прелесть (курсив мой. – Б. Х.). И scherzo Бетховена. Бал маленький, грязный, уроды, и мне славно, грустно сделалось»714. И в письме этого же периода к родственнице Александре Андреевне Толстой: «Пожалуйста, не покупайте Андерсена, пришлю вам его и еще божественную книгу»715.