Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

«Импровизатор» Андерсена тогда уже существовал в двух русских переводах (1844 и 1848–1849), но Толстой, более чем вероятно, прочел его на немецком716. Многое в романе должно было ему понравиться. Имелось сходство с трилогией о детстве: годы детства и отрочества описываются в этом романе воспитания от первого лица со склонностью к интроспекции. Размышления главного героя о религии и искусстве (музыке, живописи, поэзии) также должны были вызвать интерес. А блестяще переданная атмосфера места с большой вероятностью определила то, что спустя четыре года Италия стала целью второго заграничного путешествия Толстого.

Однако в первую очередь Толстой ценил у Андерсена сказки. В 1904 году он вспомнил «Fem fra en Ærtebælg» – «Пятеро из одного стручка». В дневнике он написал: «Прекрасная сказка Андерсена о горошинахъ, которые видели весь мир зеленым, пока стручок был зеленый, а потомъ мир стал желтый, а потом (это уже я продолжаю) что-то треснуло, и мир кончился. А горошина упала и стала расти»717. Так же и люди смотрят на мир, считая собственную ограниченную перспективу правильной и единственно возможной. Через три года Толстой рассказал эту сказку мальчикам из школы в Ясной Поляне. «Это очень мило», – прокомментировал он начало, однако конец, когда больная девочка выздоравливает, видя, как набирает силы новое растение, появившееся из одной маленькой горошины, показался Толстому чрезмерным: «Это уже избито»718. Возможно, Толстой хотел опробовать сказку для запланированного издания «Детский круг чтения».

В другой раз Толстой спросил у Горького, что тот думает о сказках Андерсена. Теперь его интересовала личность датского автора:

– Вы любите сказки Андерсена? <…> Я не понимал их, когда они были напечатаны в переводах Марко Вовчка, а лет десять спустя взял книжку, прочитал и вдруг с такой ясностью почувствовал, что Андерсен был очень одинок. Очень. Я не знаю его жизни; кажется, он жил беспутно, много путешествовал, но это только подтверждает мое чувство, – он был одинок. Именно потому он обращался к детям, хотя это ошибочно, будто дети жалеют человека больше взрослых. Дети ничего не жалеют, они не умеют жалеть719.

Из всех переводов Андерсена Толстой неодобрительно отзывался именно о работе Марко Вовчка (псевдоним Марии Вилинской). Вторая часть «Полного собрания сказок» Андерсена (1878) в переводе Вилинской хранится в библиотеке Толстого. Там же можно найти второе издание «Избранных сказок Андерсена» (1889) – переводчик неизвестен, а также мультиязычный сборник «Мать: сказка на двадцати двух языках» (1894). Эта книга, в которой рассказывается мрачная история о борьбе матери за жизнь ребенка, появилась усилиями Петера и Анны Ганзен.

В 1894–1895 годах вышел четырехтомник Г. Х. Андерсена в переводе супругов Ганзен. Впервые Андерсена перевели на русский с датского. Первый том Ганзен отправил в Ясную Поляну с сопроводительным письмом на имя Софьи Андреевны: «В бытность мою в Ясной Поляне Лев Николаевич говорил мне между прочим, что „когда-то очень любил Андерсена“. Надеюсь, что любовь эта, если она почему-нибудь прошла, вновь воскреснет при чтении нашего перевода. Прежние – не в обиду им будет сказано – совсем не давали настоящего понятия об А.; если у кого тон делает музыку, так это именно у А., а при переводе с переводов он, конечно, не мог не пропасть совершенно»720.

Четыре тома Андерсена в переводе четы Ганзен в библиотеке Ясной Поляны отсутствуют. Легко предположить, что эти книги читал и любил не только Толстой, но и его дети и внуки. По крайней мере, писательница В. Микулич видела эти книги в апреле 1894‐го на столе в доме Льва Львовича, сына писателя721.

Фредрика Бремер (1801–1865)

Планируя роман «Анна Каренина», Толстой прочел несколько английских семейных саг, но ни одна из них не оказалась ему близка. У всех был фундаментальный изъян: «Эти романы кончаются тем, что он заносит свою руку round her waist [вокруг ее талии], женится и получает имение и баронетство. Эти романисты кончают роман тем, что он и она женятся. Но роман надо писать не столько о том, что произошло до их женитьбы, сколько о том, что произошло после женитьбы»722. Комментарий Толстого не отличается ни уникальностью, ни новизной; та же мысль высказывалась, например, в одном из ранних шведских романов «Grannarna» («Соседи») (1837) Фредрики Бремер. Главная героиня Франциска Вернер пишет в письме: «Романы обычно заканчиваются свадьбой. Но ведь разве не здесь должен начинаться настоящий роман человеческой жизни?»723