Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

Последнее упоминание Кьеркегора у Толстого датируется декабрем 1905 года. В разговоре с немцем Юханнесом Лепсиусом (1858–1926), евангелическим теологом и ориенталистом, Толстой назвал датчанина «христианским философом»760.

Ганзен был не единственным датчанином, пытавшимся заинтересовать Толстого Кьеркегором. Йоханнес Гётцше (1866–1938), юный студент-теолог, который впоследствии станет епископом, отправил ему собственный французский (!) перевод статьи «Om Forskjellen mellem et Genie og en Apostel» («О различии гения и апостола»), первый из «Tvende ethisk-religieuse Smaa‐Afhandlinger» (1849, «Два малых этико-религиозных трактата»). В книге «En quoi l’ homme de génie diffère-t-il de l’ apôtre?» (Копенгаген–Париж, 1886) есть посвящение без даты: «A Monsieur le Comte Leo Tolstoy Hommages respectueux du traducteur» («Господину графу Толстому с почтительным поклоном от переводчика»)761. На самом деле это был первый перевод Кьеркегора на французский. Предисловие написал пастор Ханс Петер Кофоэд-Хансен (Hans Peter Kofoed-Hansen; 1813–1893), один из ведущих знатоков творчества Кьеркегора в Дании. Во Франции издание осталось незамеченным762, но Толстой, видимо, прочитал тридцатистраничный опус, поскольку только две страницы в нем не разрезаны. Кьеркегор проводит разделительную черту между апостолом, который Богом призван проповедовать и нести людям христианские заповеди, и гением, который, не получив это право, выкладывает собственные толкования в привлекательной форме. Хотел ли Гётцше напомнить Толстому об отсутствии у него доверенности на выражение Божьей воли? Он все-таки проявлял интерес к толстовской трактовке христианского учения. Через три года Гётцше опубликует свой датский перевод трактата «В чем моя вера» – «Hvori bestaar min Tro?» (1889). Судя по всему, перевод осуществлялся не с русского, а с уже существующего перевода, предположительно английского. Издание, у которого нет предисловия, в библиотеке Толстого отсутствует. В мемуарах «Livserindringer» (1955) Гётцше умалчивает о своем раннем интересе к Кьеркегору и Толстому. Возможно, увлечения молодости показались епископу еретическими.

В библиотеке Толстого находим также «Richtet selbst! Zur Selbstprüfung der Gegenwart anbefohlen» (Штутгарт, 1896), немецкий перевод «Til Selvprøvelse Samtiden anbefalet». Публикация представляет собой отдельные главы книги Кьеркегора «Angriff auf die Christenheit» («Нападки на христианство»). Так как Толстой получил эту книгу ранее в русском переводе Ганзена, он вряд ли стал ее перечитывать. Зато монография Харальда Гëффдинга «Sören Kierkegaard als Philosoph» могла заинтересовать Толстого. Страницы в ней разрезаны в двух местах. Первое (с. 58–63), повествующее об отношении Кьеркегора к Фридриху фон Шеллингу и Адольфу Тренделенбургу, видимо, выбрано наугад, но второе (с. 166–169) вполне способно задержать внимание Толстого. В последней главе Гëффдинг рассуждает, в каком направлении развивался бы Кьеркегор, если бы прожил дольше. Выдвигаются три альтернативы: он мог принять католицизм, стать последователем религиозного критика Людвига Фейербаха или пойти за Толстым, чье творчество имеет много точек соприкосновения с трудами освобождавшегося от христианских догм датчанина763. В другом контексте Гëффдинг связывает аскетическое мировоззрение Кьеркегора и Шопенгауэра с их критическим отношением к развитию культуры – и похожие тезисы у Толстого. Однако, как пишет Гëффдинг, Толстой ближе к «естественному и человеческому»764. Как мыслитель и писатель Кьеркегор хотел «создавать трудности»765, что и стало причиной ослабления интереса Толстого к его творчеству766.

Георг Брандес (1842–1927) 767

Когда 23 апреля 1887 года знаменитый датский литературный критик Георг Брандес по приглашению ученого совета университета прибыл в Москву, воздух был наэлектризован предвкушением. Позади четыре успешные лекции в Петербурге, теперь очередь Москвы. Билеты на первое выступление в Политехническом музее уже раскуплены. Брандес будет говорить о Золя, Тэне и современной литературной критике, русском романе и немецкой литературе 1840‐х. Первые три лекции будут прочитаны на французском, четвертая на немецком.