Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

Несмотря на методичное убежденное отвержение драматургии Ибсена, тема не давала Толстому покоя. Количество книг Ибсена в библиотеке росло. На полке стоят четыре из восьми томов русского собрания сочинений. В 1906 году Толстой прочел статью Георга Брандеса «Генрик Ибсен», напечатанную в «Мире Божием» (8/1906), и позабавился некоторыми биографическими деталями, раскрывающими слабые стороны характера Ибсена896. Племянницу Варвару Толстую, когда та призналась, что не читала Ибсена, Толстой утешил: «Мало потеряла»897. Общая рецензия на написанную Бирюковым биографию Толстого и сборник статей, речей и писем Ибсена под редакцией Ганзена пробудила у Маковецкого подозрения, что писателей соединили в пару для того, чтобы принизить Толстого. И хотя рецензент избегал явных сравнений, Толстой согласился: «Да, да. Я не в авантаже теперь; где меня могут кольнуть, там кольнут»898. Возможно, раздражение вызвало представление Ибсена рядом с Толстым в качестве «второго огромного человека второй половины XIX столетия»899.

Даже в 1910 году за обеденным столом в Ясной Поляне разговор об Ибсене продолжался900. Валентин Булгаков вспоминает, как Толстой с интересом слушал его заверения о том, что некоторые произведения Ибсена близки мировоззрению Толстого901. А сын Лев Львович рассказывал, как видел «красного и толстого» Ибсена в ресторане в Кристиании, когда тот пил пиво902.

На чем основывалась антипатия Толстого? Ибсен не интересовался религиозными вопросами; норвежский драматург находился скорее вне религии, не обладая четким моральным сознанием. В глазах Толстого Ибсен был индивидуалистом с ницшеанскими чертами, а его взгляд на жизнь вкратце можно было описать как «все существующее разумно» (в том числе и безнравственные поступки)903. Как писатель Ибсен был далек от классического русского реализма; по мнению Толстого, он представлял новую декадентскую литературу, отдаленную от народа и неискушенной публики. Обращение к таким темам, как семейная жизнь, положение женщин и конфликт поколений, определенный интерес вызывало, но выбор литературных средств выражения у Ибсена раздражал. Свойственные Ибсену неопределенность и художественность были Толстому чужды. Символические вкрапления в виде белых коней и диких уток, образы, подобные старухе-крысоловке, или такие действия, как восхождение на гору или башню, мешали пониманию проблематики. «К чему вся эта натужная символика?» – вздыхал Толстой. Ответ могла бы дать книга «The Ibsen Secret: A Key to the Prose Dramas of Henrik Ibsen» (1907), переданная ему писательницей Дженнет Ли с открыткой, на которой были напечатаны слова «with the author’s compliments»904. Влиятельное исследование Ли было направлено именно на язык символов Ибсена, но взгляд на это Толстого уже раз и навсегда сформировался.

Виктория Бенедиктсон (1850–1888)

В сентябре 1891 года подруги Мария Шмидт и Ольга Барышева обратились к Толстому с просьбой порекомендовать книги для чтения. Толстой в первую очередь посоветовал скандинавских писателей: пьесы Генрика Ибсена (с оговоркой, что ему лично они не нравятся), роман Бьёрнстьерне Бьёрнсона «Флаги веют над городом и над гаванью» и «очень хороший шведский роман» «Деньги», который в том же году публиковала «Русская мысль» (№ 3–6, 1891) в переводе подписавшегося В. М. С.905 Автором была Виктория Бенедиктсон, писавшая под псевдонимом Эрнст Альгрен, а романом – «Pengar» (1885), ее самое известное произведение.

В 1889–1991 годах Толстого в основном интересовали сексуальная этика и отношения между мужчиной и женщиной в браке и вне его. Из-под его пера выходят «Дьявол», «Отец Сергий» и «Крейцерова соната», он читает «Токологию» Стокгэм, «Перчатку» и брошюру о единобрачии и многобрачии Бьёрнсона. В эту подборку отлично вписывается роман «Деньги». Кроме того, в романе развивалась линия романа «Соседи» Фредрики Бремер и его собственных «Анны Карениной» и «Семейного счастья» в том смысле, что повествование не завершается свадьбой, а описывает судьбы героев после заключения брака. «Деньги» можно рассматривать и как высказывание на тему женской эмансипации (в нем есть явная отсылка к «Кукольному дому» Ибсена) с такими мотивами, как двойная мораль и экономические аспекты брака, но, несмотря на это, главным для Толстого в этом романе, возможно, стало изображение ада семейной жизни (ревность, дети и материальная сторона как единственное, что объединяет супругов) и отношение женщины к сексуальности. Если современные комментаторы называют героиню Сельму фригидной и ищут причины фригидности в раннем замужестве (она вышла замуж в шестнадцать лет за ровесника собственного отца) и недостаточном сексуальном просвещении, то Толстой должен был разделять ее отношение к физическому вожделению как к чему-то пугающему и считать половую жизнь нечистой и противоестественной. С точки зрения Толстого, таковым было нормальное и правильное представление об отношении полов и соитии.