Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

Стриндберг познакомился с Элпидиным осенью 1884-го, когда, проживая в Женеве, начал посещать, как он сам говорит, «книжную лавку нигилистов». У него был абонемент в Librairie Russe, где предлагались книги не только на русском, но и на других языках917. Прочитав на французском «В чем моя вера?» Толстого, Стриндберг остался под большим впечатлением. Художнику Карлу Ларссону он пишет: «Приобрел сильного союзника в Толстом, который сейчас в России проповедует мое (Руссо) учение…»918 Произведение «Bland franska bönder» (1885, публ. 1889, «Среди французских крестьян») написано под влиянием Толстого. Во вступлении Стриндберга читаем: «Толстой, чей переведенный недавно роман „Война и мир“ привел парижан в восторг, Толстой, граф, богач, славный защитник Севастополя, блестящий писатель, порвал с обществом, отвернулся от художественной литературы и в полемических сочинениях Confession и Ma Religion встал на сторону Руссо, объявил войну культуре и на практике осуществил свое учение, сделавшись крестьянином»919.

Нет никаких подтверждений тому, что Толстой и Элпидин поддерживали контакты до 1889 года; неизвестно и кто именно обеспечивал доставку рукописей в Женеву. Но Стриндберг вполне мог рассчитывать, что при необходимости Элпидин через своих посредников передаст Толстому просьбу о предисловии. Однако ситуация изменилась, и роман Чернышевского вышел на шведском без помощи Стриндберга. Кроме того, постепенно интерес Стриндберга к Толстому снизился. Одной из причин тому стала «Крейцерова соната», которую Стриндберг прочел сразу же после выхода шведского перевода в 1890‐м. Коллеге Уле Хансону он пишет: «Прочитайте „Крейцерову сонату“! Отличные наблюдения, но логически чушь, а главное, я думаю, что старик ничего не понимает ни в философии любви-ненависти, ни в филогении!»920 Толстой проник на территорию Стриндберга, но написал чушь.

Толстой услышит имя Стриндберга значительно позднее. Стриндберга начали переводить на русский в начале 1890‐х, примерно в то же время, когда с некоторыми его произведениями смогли познакомиться немецкие и французские читатели921. Софья Ковалевская, правда, еще в восьмидесятых годах обращалась в русские журналы, тщетно пытаясь представить соотечественникам нового и важного шведского автора. Русские рецензенты поначалу считали Стриндберга критиком буржуазности, писателем-демократом, которому не чужды парадоксы и крайности. Стриндберг – глубокий психолог, утверждала презентация в «Севере» 1892 года. Он один из новейших адептов Руссо, непоколебимая железная натура, чей девиз – «Природа, естественность, свобода». В Стриндберге соединились индивидуализм, энергия и духовное благородство922.

Наибольшую популярность в России получил рассказ «Samvetskval» (1884, «Муки совести»), выдержавший целых семнадцать переизданий с 1892 по 1919 год. Одно из них вышло в 1905 году, во время Русско-японской войны, в издательстве «Посредник», которое курировал Толстой. «Муки совести» – это единственное произведение Стриндберга, которое Толстой наверняка знал. Владимир Лазурский (1869–1947), домашний учитель в Ясной Поляне, читал его Толстому вслух летом 1894-го923. В дневнике Лазурский записал: «Вечером я читал рассказ Стриндберга „Муки совести“. Лев Николаевич внимательно слушал и рассказ похвалил, сказав, что разобрано основательно»924. Неудивительно, что Толстому понравился рассказ подчеркнуто пацифистской направленности. Мучения немецкого лейтенанта Блайхродена, который вынужден отдать приказ о расстреле французских военнопленных, вызывают у него психическое расстройство. Главная причина – внутренний раскол между частным лицом и профессиональным военным, раздвоенность совести на естественное и искусственное, подчиняющееся привычке и нормам высшего общества.

Значительно сокращенный вариант, опубликованный в «Русской мысли» в мае 1894 года, заканчивается тем, что Блайхроден попадает на лечение в сумасшедший дом. Так же завершается и версия, вышедшая в «Посреднике» в 1906 году под названием «Укоры совести». В художественном плане это было удачное решение, поскольку финальная часть рассказа представляет собой скорее трактат, прямое полемическое высказывание на тему мира. Священник в межцерковном зале показывает немецкому офицеру путь, позволяющий уйти от лживости общества. Он понимает, что в войне нет ничего почетного и возвышенного, это неприкрытая бойня. Решение – в соблюдении основных христианский заповедей: любить ближнего как самого себя, быть терпеливым и смиренным, прощать врагов и считать человечество единым народом. Конкретным шагом к реализации пацифистской утопии становится первый международный суд в Женеве. За исключением последнего, все это были и мысли Толстого.