Шаги Командора или 141-й Дон Жуан

– Есть такие… которых не забыть… Человек живет ими… например, любовь этой ханум к татарскому пленнику… – для влюбленных – незабываемая, потрясающая поэма… Может быть, эта царственная ханум перед лицом смерти вспоминала свой роман с молодым узником как счастливейшие мгновения жизни…

– Мои воспоминания, государыня, больше связаны с друзьями и конями, которых я потерял в боях…

– Мне показалось, что тоскуете по Вальядолиду, – многозначительно промолвила она.

Он понял, на что она намекает, и на миг перед глазами всплыло видение Луизы…

– Мужчины обожают верховую езду, государыня…

– Браво, дон Хуан! – она хлопнула в ладоши.

Хлопок дуэнья истолковала как вызов, вошла, но поняла, что ее присутствия не требуется и исчезла.

– Говорят, у дона Франциско – отменные лошади, но уж такие норовистые и ретивые, что не каждый удержится в седле… – испытующий взгляд подсказывал несомненную догадку: камушек был брошен в огород Луизы, свалившейся с лошади на скачках.

– Не такие уж норовистые и резвые. Одну вы видели.

– Да?.. Признаться, меня интересуют не лошади… Я обожаю приключенческие книги. В них жизнь привлекательнее и интереснее. Советую и вам. Могу одолжить…

С этими словами Маргарита прошла в соседнюю комнату, это была спальня, где посреди стоял альков с тюлевым пологом. У изголовья красовалась картина с изображением роскошных кущ, озера и купающихся наяд.

Еще были статуэтки древнегреческих богинь, вырезанные из ценного дерева. В окна спальни струился лунный свет.

Королева затеплила свечи у изголовья алькова и у стен. И в их свете проступило изображение девы Марии. Пока она зажигала свечи, Орудж-бей, с ее разрешения, достал из ниши в стене книги, – «Разговор о любви» Марсилио Фигино, «Диалог о любви» Аврабанеля с псевдонимом «Еврей Леон», другие фолианты.

Маргарита, застыв у алькова, воззрилась на него. Сбросила леопардову шкуру на изображение святой Марии. Распустила волосы, хлынувшие золотым ливнем на плечи.

– А я, знаете, ох как люблю наездников…

Она, как обессиленная, рухнула навзничь на постель, тело напряглось струной. Дрожащий свет свеч играл на ее обнаженной груди и голых коленях. Он не мог устоять перед этим наваждением, и кинулся на нее, как тот леопард в вальядолидском лесу…

…Успешному кабальеро пришлось еще несколько дней тщательно прикрывать на шее след укуса острых зубов…

* * *

Отрывки первой части книги увидели свет в «Индексе»; рукопись второй была отправлена в Вальядолид дону Алонсо.

До весны 1603 года Орудж-бей оставался в Эскориале. Что его удерживало в этом городе, наверное, проницательный читатель понимает.

Честно говоря, будь моя воля, я бы тоже здесь развернулся в духе шалостей своего успешного героя. Но это из области несостоятельных фантазий.

Частое появление кызылбаша в апартаментах королевы дало обильную пищу для светских сплетен. Эхо их докатилось и до Вальядолида, и больше всех, конечно, огорчило и взъярило донью Луизу. Она ждала своего часа.

Король был занят охотой и кутежами в молодых компаниях. «Золотой век» Испании все больше походил на внешний антураж.

Донья Луиза была недалека от истины: королевство подгнивало изнутри, и новый король оправдывал недобрые предчувствия своего усопшего родителя: «Бог не дал мне сына, способного править страной, и им будут управлять придворные».

Казна понемногу пустела.

Услышав о разгроме англичанами Непобедимой Армады в Северном море, Филипп Второй когда-то сказал: «Все в воле Божьей». Воистину так, и попытки его сына подавить мятеж на севере Нидерландов потерпели фиаско, герцог Альба был изгнан из испанской вотчины в стране тюльпанов; король, взъяренный этим, посылал туда войско за войском, но тщетно; теперь он стремился удержать в руках южные Нидерланды.

Оргии не могли заглушить горечь неудач.

Имя Орудж-бея и королевы не сходило с уст дворцовых сплетников.

…Во время одной из интимных встреч Маргарита спросила:

– Это правда, что объезженные вами в Вальядолиде кобылы слишком громко ржут?

Орудж-бей понял, о какой «кобыле» идет речь.

– На Востоке говорят: собака лает – караван поспешает…

Маргарита, тем не менее, не оставила мысли дать укорот давней подруге.

Когда Ордуж-бей на второй день Нового года увидел во дворце донью Луизу в качестве статс-дамы, он был обескуражен. Обычно, королева приглашала на утренний туалет приближенных аристократов. Теперь в этой роли предстала донья Луиза. Может быть, королева пригласила ее с умыслом, чтобы продемонстрировать свою власть.

– А… Орудж-бей! – услышав о появлении нового католика, королева отвернулась. В этот момент донья Луиза помогала служительнице укладывать волосы Маргариты, вернее, давала указания. В ее голосе сквозило подобострастное усердие; она прихрамывала, пытаясь держаться прямо. Орудж-бею стало ее жалко.