Шаги Командора или 141-й Дон Жуан

Она была не менее растеряна при виде своего экс-кортехи. Некогда щеголявшая своими выдающимися формами перед ним, теперь она выглядела потухшей и бесцветной. Тигрицей, у которой похитили детеныша. Это была опасная игра. Или прелюдия игры. При схватке соперниц часто расплачивается их кумир.

* * *

Дон Алонсо завершил редактирование второй части, вернее сказать, книги и отправил рукопись в Мадрид, сопроводив своим предисловием, в котором писал, что в этой книге со всей полнотой предстает до сих пор мало знакомая европейской публике Персия, ее географическое положение и значение как важного партнера католического мира; подчеркивалось, что книга представит интерес не только для массового читателя, но и для историков и военных.

Рукопись привез в Мадрид Николас Клавель, отправившийся туда по своим коммерческим делам, стремясь узнать коньюнктуру цен на оливковое масло. Он недавно занялся этим хозяйством, и прошлогодние урожаи и добыток удались.

Тем временем королевская чета отправилась в Ватикан, дабы Папа римский благословил новую инфанту и вознес молитвы Господу Богу. Испанцы, ожидавшие рождения наследника, который бы продолжил династию Габсбургов на троне, были несколько разочарованы.

О пикировке между родителями в этой связи мы уже говорили ранее.

Их отъезд в Ватикан дал Орудж-бею хороший шанс углубиться в работу, не испытывая постоянных ревнивых уколов королевы.

Он взялся за третий том книги, уединившись в своей комнате.

* * *

Если в предыдущих главах речь шла, преимущественно, о делах «давно минувших дней», то теперь автор повествует о непосредственных наблюдениях, встречах и предприятиях, участником и очевидцем которых был он сам: прибытие в Исфаган миссионеров братьев Шерли, их визит к шаху Аббасу Первому, подвигший шаха на грандиозное предприятие – отправку великого посольства в христианские страны Европы.

Попутные наблюдения секретаря посольской миссии Орудж-бея, – о землях, странах, их правителях, укладе жизни и т. д. – обретают достоверность исторического свидетельства. Действительно, масштабы предприятия с учетом тогдашних средств передвижения и, мягко говоря, нестабильной обстановки в пространстве маршрута внушительны и уникальны.

Окинем взглядом многотрудный путь: Исфаган – Казвин – мореплавание до Мангышлака и Астрахани, затем – волжские просторы, Царицын – Самара – Казань

– Нижний Новгород – Москва, далее северный крюк – через Архангельск – на запад – Кассель – Лейпциг – Прага

– Нюрнберг – Мюнхен… Италия: Генуя, Флоренция, Рим и, наконец, морем – к Пиренеям – Барселона, Вальядолид, Мадрид, Лиссабон…

Примечательно, что бывший секретарь шахского посольства повествует обо всем не в тоне патриотического ревнительства, а в духе истого христианина, католического прозелита, выражая надежду на то, что и другие мусульмане последуют примеру его самого и сотоварищей, пришедших в лоно самой совершенной и истинной веры.

Он не скрывает своего восхищения открывшимися ему землями, живописует многочисленные приемы и аудиенции, в заключении оговариваясь: «Благодарение милости Бога, сия книга была положена не к стопам шаха Персии, а к стопам Его Католического Величества Филиппа Третьего».

В заключительной части автор не преминул описать обряд крещения.

Он собрался отправиться в Вальядолид с готовой третьей книгой (надо было утрясти дела с изданием, получить лицензию; благо, дон Алонсо имел право лицензирования, и процедура не сулила затруднений); в это же время (в начале весны) королевская чета вернулась из Ватикана. Король несколько дней провел в Эскориале, в апартаментах Маргариты. Намного позже, чем через девять месяцев, на свет появился Филипп Четвертый (весной 1605 года); отчество наследника так и осталось под сомнением.

Возвращение четы побудило Орудж-бея отложить поездку в Вальядолид и переслать рукопись в столицу через дядюшку дона Алонсо: отъезд самого автора-фаворита мог бы вызвать очередную ревнивую вспышку королевы. Но он не оставил мысли выбраться в Вальядолид, ища предлога; не было бы счастья, да несчастье помогло: маленький Алонсо, сын дона Алонсо, упав с лошади, убился; Орудж-бей в скорбные дни обязан был посетить друга и разделить горе, этого требовал христианский обычай, и королева не могла бы противиться этому, во избежание кривотолков. К тому же, Маргарите Австрийской было не до того; похоже, молитвы Папы Римского были услышаны, и Господь не пожелал оставить испанский престол без наследника.

Королева зачала. Мы помним слова, сказанные ею, беременной, дуэнье Марии о том, что ее тошнит при виде мужчин.