Шаманизм

Деятельность кама как жертвоприносителя, заклинателя духов и мудреца, предсказывающего будущее, во всем блеске и во всей полноте проявляется во время церемоний, сопровождающих большое жертвоприношение небесному божеству, обитающему на золотой горе в шестнадцатом небесном слое Бай-Юльгену. Все песнопения с заклинаниями записаны в сороковых годах в алтайской миссии и изданы священником Вербицким. Г-н Радлов сделал перевод и изложил ход этого празднества, устраиваемого по временам каждой семьей. Празднество происходит по вечерам в продолжение двух или трех дней. В первый вечер начинается приготовление к жертве. Кам выбирает место в березовой роще на лужайке, где ставят новую изукрашенную юрту. В юрте помещают молодую березу с листвой; нижние ее ветви обрубаются совершенно вплотную; на одной из вершин вывешивают флаг. Внизу дерева, на стволе, вырубают топором девять ступеней, тамти. Вокруг юрты делается загородка, как для загона скотины; против дверей юрты находится вход во двор и у входа – березовая палка с петлей из конского волоса. Затем выбирают лошадь, угодную божеству, и кам велит ее держать особому избранному из присутствующих лицу – Баштуткан-киски, т. е. «держащий голову». Взяв ветку березы, шаманя, машет над спиною лошади, прогоняя таким образом душу жертвенного животного к Юльгену, причем и душа Баштуткана сопровождает ее. Собирание духов в бубен происходит с большой торжественностью, и кам призывает особо каждого духа и со стенанием отвечает: «Вот, кам, и я», – причем он делает движение бубном, как бы принимая в него духа. Собрав помощников, кам выходит из юрты, садится на чучело, представляющее подобие гуся, и, делая быстрые движения обеими руками, как крыльями во время полета, поет медленно громким голосом:

Ниже белого неба,
Выше белого облака,
Ниже голубого неба,
Выше голубого облака
Поднимайся, птица, к небу!

На все обращения шамана гусь отвечает возгласами: «Унгай-гак-чак, унгай-гак, кайгай-гак-гак, кайгай-гак». Тут шаман подражает голосу гуся. На своем пернатом бегуне кам гоняется за душой, пурой, жертвенной лошади, ржет по-лошадиному; наконец, он ее загоняет, при помощи присутствующих, за загородку к березовой палке с петлей, которая изображает стража души жертвенного животного. Кам ржет, бьет ногами, издает звуки такие, как будто петля давит ему горло, рвется и иногда бросает свой бубен, что служит знаком того, что лошадь оторвалась и убежала. Поймав окончательно пуру, он окуривает ее можжевельником и отпускает гуся. Потом приводят жертвенное животное, и, благословив его, кам с некоторыми присутствующими предает его самой мучительной смерти. Кости и шкура идут в виде жертвы, а мясо съедается с различными обрядами, и каму дается лучшая часть.

Главное отделение великого шаманского действия происходит на второй день, после заката солнца, и тут кам должен показать всю свою силу и все актерское искусство. Большое заклинание представляет целую религиозную драму пилигримства кама к Бай-Юльгену – на небо. В юрте горит огонь, шаман угощает жертвенным мясом владык бубна, т. е. духов, олицетворяющих шаманскую силу его рода, и притом поет:

Прими это, о Кайра-хан!
Хозяин бубна с шестью шишками.
Подойди со звоном ко мне!
Если я крикну: «Чокк!» – поклонись!
Если я крикну: «Мэ!» – то прими это!

С подобным же предложением обращается он к хозяину огня, олицетворяющему силу рода владельца юрты, устроителя празднества. Подняв чашу, кам губами производит шум, как будто от собирающихся невидимых гостей, и, нарезав мясо мелкими кусочками, дает присутствующим, которые их жадно проглатывают, изображая незримых духов. Окуривая можжевельником повешенные на веревке, украшенной лентами девять одежд, которые хозяин приносит Юльгену, кам поет:

Дары, которые не снесет ни одна лошадь,
Алáс, Алáс, Алáс!
Которые ни один муж не поднимает,
Алáс, Алáс, Алáс!
Одежды с тройным воротом,
Трижды переворачивая, рассмотрите их,
Пусть будут они покровом для бегуна
Алáс, Алáс, Алáс!
Князь Юльген, полный радостей!
Алáс, Алáс, Алáс!

Когда кам оденется в шаманское платье и тщательно окурит свой бубен, то он садится на скамейку и, ударяя в бубен, призывает многих духов, главных и второстепенных, причем за каждого отвечает: «Кама, вот я!» Под конец заклинания шаман обращается к небесной птице Меркют: