Шарлотта Бронте. Очерк жизни и творчества

«Вчера я видела м-ра Теккерея…Это очень высокий, шести футов с лишним, человек. Его лицо показалось мне необычным – он некрасив, даже очень некрасив, в его выражении есть нечто суровое и насмешливое, но взгляд его иногда становится добрым. Ему не сообщили, кто я, его мне не представили, но вскоре я увидела, что он смотрит на меня сквозь очки, и когда все встали, чтобы идти к столу, он подошёл ко мне и сказал: «Пожмём друг другу руки», – и я обменялась с ним рукопожатием. Он очень мало говорил со мной, но, уходя, вновь пожал мне руку, и с очень добрым лицом. Думаю, всё же лучше иметь его другом, чем врагом, мне почудилось в нём нечто угрожающее. Я слушала его разговор с другими господами. Говорил он очень просто, но часто бывал циничен, резок и противоречил сам себе»[69].

А она произвела на Теккерея очень благоприятное и даже трогательное впечатление, как явствует из его воспоминаний:

«Помню маленькое, дрожащее создание, маленькую руку, большие честные глаза. Именно непреклонная честность показалась мне характерной для этой женщины… Я представил себе суровую маленькую Жанну д’Арк, идущую на нас, чтобы упрекнуть за нашу лёгкую жизнь и лёгкую мораль. Она произвела на меня впечатление человека очень чистого, благородного, возвышенного»[70]. «Большие честные глаза» были ещё и очень зорки: гости Смита, встречая её взгляд, чувствовали себя порой не совсем свободно. У них появлялось отчётливое ощущение, что их «наблюдают и анализируют». А её «наблюдала» миссис Смит. Шарлотта отнеслась к этому юмористически; мне даже нравится, – пишет она Эллен Насси, – «когда её взгляд сторожит меня». Её «Джордж – великолепный образец молодого делового англичанина. Так я и отношусь к нему и очень горжусь тем, что являюсь одной из его подопечных»[71].

Смит и Уильямс стремились сделать для неё пребывание в Лондоне приятным. Её вывозили в театр – посмотреть знаменитого актера Макриди в шекспировских трагедиях «Макбет» и «Отелло». Макриди был идолом не только лондонской публики, он снискал большой успех и в Америке, где побывал на гастролях. Все ждали слов одобрения от Шарлотты Бронте, но ей Макриди не понравился, по её мнению, он не понимал Шекспира, был чужд духу его. Зато посещение Национальной галереи оставило у неё неизгладимое впечатление, особенно акварели Тернера. И, наконец, она встретилась с Гарриэт Мартино, и что удивительно, сама просила принять её. В «Автобиографии» Мартино пишет, что, получив записку от Керрера Белла, она поспешила ответить, да иначе и нельзя было – так искренне и чистосердечно Шарлотта Бронте поведала о своём желании увидеться с ней: «Не думайте, пожалуйста, что моя просьба продиктована только любопытством. Надеюсь, она проистекает из более благородных чувств. Мне было бы жаль не воспользоваться возможностью повидать ту, чьи произведения так часто заставляли меня думать об их авторе»[72]. Очевидно, Шарлотта Бронте имела в виду не только единственный роман Мартино «Дирбрук» (1839), но и серию социально-политических повестей писательницы: «Хижины», «Банкир Беркли», «Сеятели и жнецы», посвящённых быту бедняков, финансовым катастрофам, которые в середине 20-х годов выпали на долю многих мелких банков, и «хлебным законам». До своей тяжёлой болезни, которая сделала её полуинвалидом, Мартино успела побывать в Америке и написать несколько статей об американском судопроизводстве. У Мартино к тому времени, как состоялось её знакомство с Шарлоттой Бронте, была упрочившаяся репутация защитницы интересов бедняков. Её буржуазный либерализм снискал ей, однако, не только друзей, но и врагов, особенно негодовавших по поводу её атеизма. Встреча была сердечной, Шарлотта говорила откровенно, сразу почувствовав доверие и расположение к умной, знающей людей и благожелательной к ней Мартино. Вернувшись домой, в письме Уильямсу она с восторгом вспоминала об этой встрече. Она также благодарила миссис Смит за гостеприимство. Особое письмо было послано Джорджу Смиту. Оно было несколько церемонно, иронично и откровенно. Во всяком случае, Джордж Смит явно был среди тех, кого Шарлотта Бронте «наблюдала и анализировала». Но самым большим впечатлением, вынесенным из поездки в Лондон, было впечатление от встречи с Теккереем. «Теккерей – титан мысли, – пишет она Эллен почти сразу по приезде, – его присутствие, его способности оказывают глубокое интеллектуальное воздействие. Он мне кажется совсем особенным человеком. Все остальные по сравнению с ним – второстепенны…»[73]В это своё пребывание в Лондоне она виделась с Теккереем дважды. Второй его визит был вызван резкой рецензией на «Шерли», которая появилась в «Таймс»: «титан» хотел, очевидно, самолично убедиться, что автор «Джейн Эйр» обладает той же стоической силой характера, что и её героиня. Как ни уязвлена была Шарлотта Бронте резким отзывом влиятельнейшей из английских газет, Теккерея она встретила вполне спокойно, ничем не выдав своей обиды и уязвлённости.