Шарлотта Бронте. Очерк жизни и творчества

Нежелание Бронте не было пустой прихотью. В известной степени оно было продиктовано реальными обстоятельствами её личной жизни: было бы неправильно недооценивать в данном случае её собственных чувств и неисполнившихся надежд. «Виллет» свидетельствует об углубляющемся трагизме её мироощущения. Читатель не может не заметить, как удивительно постоянен в «Виллет» мотив «на роду написанного» несчастья. Он сказывается даже на композиции книги. Начало романа омрачено рассказом мисс Марчмонт о её несчастной любви и смерти жениха, как бы предваряющим столь же горестную развязку романа. В отличие от «Учителя», любовь главных героев кончается вечной разлукой, и это проистекает из сознательного стремления Бронте к правде, как она понимает её теперь. Об этом она пишет Джорджу Смиту после того, как он уже ознакомился с финалом рукописи: «Дух романтики указал бы другой путь, более красочный и приятный… но это было бы не так, как бывает в реальной жизни, не соответствовало бы правде, находилось бы в разладе с вероятностью»[88]. Во время работы Бронте в полной мере испытывала направляющую силу логического развития образов, что заставляло её со всё большим проникновением в психологию обосновывать поступки. Так Люси и Бреттон не могут соединиться и потому, что они ментально очень разные люди, и это различие натур явно обнаруживается, например, во время спектакля, когда Люси в потрясении следит за тем, что происходит на сцене, а Джон остаётся почти равнодушен к блеску и силе таланта Вашти. Люси взирает на неё с благоговением, он – с любопытством. Он по натуре легко восприимчив к впечатлениям, но они быстро проходят, не оставляя заметного следа. Всё, что приятно и гармонично, ему нравится; всё, что необычно, непривычно, всё «дикое и пламенное» не вызывает его симпатии. Интересно отметить, что сцена в театре даёт Шарлотте Бронте возможность противопоставить два типа восприятия – реалистическое и романтическое, и читатель явно ощущает то предпочтение, которое отдаётся ею второму типу. «Холодному» британцу Бреттону словно противостоит некий воображаемый романтический герой, и на мгновение Люси солидаризируется именно с последним. Однако это дань минуте. Люси, теперешняя героиня Бронте, очень изменилась по сравнению с пылкой и страстной Джейн Эйр или «язычницей» Шерли. Люси – холодна. Её «холодная» фамилия – не случайность. Бремя одиночества, трагизм её мироощущения, взгляд на себя как на человека, которому навсегда отказано в счастье, – вот истинная, психологическая причина, которая в значительной степени определяет несовместимость таких натур, как жизнерадостный Бреттон и воспринимающая жизнь как тяжкий подвиг Люси. Одинокая Фрэнсис Анри, умеющий противостоять соблазнам, задумчивый и сдержанный Кримсуорт соединились в образе несчастной героини, несчастной не романтически (как известно, типичный романтический герой или героиня тоже были нередко жертвами одиночества и трагического мироощущения). Люси несчастна так, как были несчастны сотни тысяч реальных, незаметных, бедных, не ведающих радости, «безвредных, как тени», обездоленных людей. Бронте нигде не говорит прямо, что такая жизнь губительна для живого чувства, что она делает человека замкнутым, пассивным и отчуждённым от себе подобных, но мы явственно ощущаем не только личное, но и социальное, и психологическое неблагополучие Люси. Это холод окружающей среды поселился в героине. Люси, по её собственному признанию, обладает весьма незначительной способностью любить других. Она искренне привязана к мисс Марчмонт, однако вполне холодна к своей крёстной. Скорее с любопытством, чем с теплотой, Люси относится и к маленькой Полли, правда, семнадцатилетняя Полина ей «нравится», а для Люси это очень немало, ведь ей, собственно, никто «не нравится» из виллетского окружения. Она, действительно, обладает весьма скромной долей «человеческого тепла» и вполне отдаёт его только Бреттону и Эмманюэлю. Люси не лишена эгоизма, рождённого одиночеством, её помыслы, когда она думает о будущем, сосредоточены только на индивидуальном благосостоянии, честно заработанном, но собственном комфорте и благополучии, и не случайно три года, которые она проводит одна в налаживании своего школьного дела, Люси считает счастливейшими. Конечно, она счастлива и письмами Эмманюэля, но и тем, что планомерно и, очевидно, расчётливо поднимает школу – собственное предприятие.