Шарлотта Бронте. Очерк жизни и творчества

Окончив «Виллет», Шарлотта Бронте чувствует себя вправе немного отдохнуть. Она с удовольствием принимает предложение миссис Смит погостить у неё, тем более что рассчитывает совместить визит в Лондон с чтением гранок своего романа, который Смит незамедлительно отдаёт в типографию. Есть ещё одна причина, что заставляет её в начале января поспешно покинуть Хауорт. Помощник отца Артур Белл Николлс делает ей предложение, которое явилось для неё неожиданностью, и не очень приятной, так как пастор Бронте, услышав об этом, пришёл в сильнейшее негодование и выразил его в «крепких словах». Артуру Николлсу она отказала и чтобы умиротворить отца, и потому, что ей самой идея союза с ним кажется в это время нелепой. Оскорблённый Николлс решает уехать из Хауорта, подаёт прошение об отставке с должности помощника пастора и проводит дни в уединении. Впрочем, Бронте уже в Лондоне. На этот раз она предоставлена самой себе в выборе зрелищ и предпочитает, по её словам, «реальную сторону жизни – показной». В жажде новых наблюдений она посещает больницы – «Найдёнышей» и Вифлеемскую, тюрьмы – Ньюгет и Пентонвилл (женская тюрьма), учреждения – Банк, Биржу и т. д. Всё увиденное, по словам Гаскелл, произвело на неё глубокое впечатление и могло бы отозваться в будущих произведениях.

В феврале 1852 года начали появляться первые рецензии на «Виллет». Они были лестны и, несомненно, принесли большую радость и успокоение. Это была победа. В «Виллет», как в «Учителе», действовал весьма ограниченный круг персонажей; по-прежнему ни в них самих, ни в их жизни не было ничего героического или романтического, и, если не считать того, что Полина (фигура второстепенная) стала знатной невестой, не было никаких чрезвычайных происшествий, а, главное, конец был совсем не во вкусе широкой публики. Но были и огорчения, и самое большое – рецензия Гарриэт Мартино в «Дейли ньюс». Своё мнение Мартино высказала и в личном письме Шарлотте Бронте; рецензия и письмо её обидели. Она бы сравнительно легко перенесла упрёки в художественном просчёте, но рецензия Мартино касалась проблемы скорее нравственной, чем творческой, а именно – того, что в обществе подвёрстывалось под понятие «грубости» или откровенности в трактовке интимных чувств. Гаскелл вспоминает, что когда однажды у Кей-Шаттлуортов зашёл разговор на эту тему, Бронте с горечью отозвалась о необходимости, весьма тяжёлой для писателя, ставить препоны на пути воображения, чтобы избежать подобных упрёков, но она всегда опасалась их и, гостя у Мартино, просила честно сказать, если та заметит такую нежелательную «откровенность» в её последующих произведениях. И Мартино выполнила обещание. Однако вряд ли Шарлотта Бронте полагала, что подобное суждение будет обнародовано, да ещё в «Дейли ньюс» – газете, не то чтобы недоброжелательно к ней относящейся, но раз yже выступавшей с весьма несправедливым упрёком по поводу начала «Шерли»… Что же вызвало отрицательную реакцию Мартино? Она сочла, что автор и её героиня много внимания уделяют чувству любви в жизни женщины, придавая ему первостепенную важность. Роман начинается картиной любви шестилетней девочки, – «очаровательный эпизод», пишет Мартино, – и о любви его последняя страница. Эта идея настолько господствует в романе, так настойчиво стремление автора «описывать потребность быть любимой», что у читателя создаётся весьма неприятное чувство по отношению к героине, которая «либо испытывает двойную любовь, либо даже не замечает, как одна переходит в другую». Однако существуют другие «важные, близко принимаемые к сердцу интересы, которые свойственны женщинам всех возрастов»[94].

Но ведь одна из сильных сторон романа как раз и состояла в том, что Бронте с удивительной психологической достоверностью изображала переход в душе Люси от одной любви к другой. Шарлотта Бронте ответила Мартино. Это было сдержанное письмо, полное скрытой уязвлённости. Обиды трудно ею забывались, и отношения с Мартино были на том завершены. В своей обиде Шарлотта Бронте была несправедлива: Мартино выполнила обещание, которое она сама у неё, так сказать, исторгла – честно высказать своё мнение. Но Бронте могла бы возразить ей по существу дела. Тема любви в романе возникла не сама по себе, она была показана на определённом социальном срезе: глубоко, самоотверженно, преданно чувствовали те, кого было принято называть «маленькими людьми» и чья жизнь не представляла сколько-нибудь существенного интереса в глазах современного общества. Джиневра, например, и помыслить не способна (как отчасти и графиня Полина), что у Люси может быть значительная, эмоциональная жизнь.