Шок новизны

Логично было бы предположить, что Гропиус затеял свой образовательный проект, с тем чтобы донести до студентов тезис о примате промышленности. Вот только в Баухаусе вплоть до 1924 года не было даже отдельного архитектурного факультета. На протяжении трети своей активной жизни этот «Дом строительства» не обучал студентов ни структурной механике, ни строительным нормативам, ни сопротивлению материалов, ни азам строительной практики. Через восемь лет после создания фабрики «Фагус» Гропиус призывал своих студентов мыслить в понятиях дерева. «Новая эра требует новой формы. <…> Строительным материалом современности является древесина». В 1920 году Гропиус вместе со своим коллегой по Баухаусу Адольфом Мейером спроектировал деревянный дом для владельца лесопилки по фамилии Зоммерфельд. Дом этот был настолько тевтонским, его зубчатые бревенчатые стены и двускатная крыша так сильно напоминали о троллях и лесных чащах, что Геринг вполне бы мог обустроить в нем одну из своих охотничьих резиденций. «Практической» причиной столь крутого разворота Гропиуса был отчаянный недостаток промышленных материалов в разоренной войной Германии; строить приходится из того, что есть, а деревьев вокруг тогда было множество. Подлинная причина, однако, была в другом: Гропиус был убежден, что послевоенный духовный разлад можно преодолеть лишь на путях ремесла в самом традиционном его смысле; что если Германии и суждено вырастить духовного вождя нового типа («Повелителя искусства», о котором мечтал экспрессионизм), то его вкусы и пристрастия должны воспитываться на традиционных материалах и коллективистских, völkisch общественных идеалах, к которым они отсылают. Коммунистические убеждения Гропиуса имели экспрессионистское, а не марксистское происхождение; Баухаусом владела идея искусства как квазирелигиозной деятельности. Кого же этот «рационалист» пригласил на работу в качестве ведущего преподавателя школы? Эту позицию занял не кто иной, как Йоханнес Иттен – чудак и эксцентрик, который естественней всего смотрелся бы где-нибудь в Калифорнии 70-х. Со своими студентами Иттен проводил ритуалы очищения в так называемом «Доме тамплиеров»[65], настаивал, что меню в студенческом буфете должно быть исключительно вегетарианским, и провозглашал волосы символом греха. В веймарский период Баухаус стал прибежищем для представителей всех возможных разновидностей идеалистической придури, от толстовствующих Wandervögel до провозвестников крайней бедности – святых от инфляции, как их тогда называли, читавших бесконечные проповеди о трансцендентализме и устраивавших всенощные чтения «Эпоса о Гильгамеше» при свечах. Неудивительно, что веймарских граждан эта деятельность приводила в крайнее недоумение; через некоторое время озадаченность сменилась подозрительностью, а потом и открытой враждебностью – тем более что все эти художества оплачивались из городских налогов. Где обещанный дизайн? Где сотрудничество с производством? Как получилось, что две выдающиеся художественные институции объединились ради того, чтобы породить закрытую коммуну облаченных в рубахи людей, которые мыли друг другу ноги и самодельными стругами вырезали узоры на дубовых бревнах?

Вальтер Гропиус и Адольф Мейер. Дом Зоммерфельда, Берлин. 1920. Архив Баухауса, Берлин

Уловив недовольство, Гропиус в 1923 году уволил Иттена и пригласил на его место венгерского конструктивиста Ласло Мохоли-Надя, который взял на себя преподавание основного курса и руководство – основными в производственном отношении – мастерскими по металлу. В придачу к этому Гропиус организовал в Баухаусе выставку под лозунгом «Искусство и технология – новое единство». Этого, однако, оказалось недостаточно, чтобы преодолеть недовольство крайне правого правительства Тюрингии; бюджет школы был урезан настолько, что в 1925 году ей пришлось закрыться и переехать в Дессау, власти которого проявили бо́льшую сговорчивость. Тем не менее выставка «Искусство и технология» стала определяющей для дальнейшей резкой переориентации Баухауса и оказалась поворотным пунктом в творчестве самого Гропиуса. Никаких разговоров о дереве, из которого будет выстроена будущая утопия, больше не возникало. Новое здание Баухауса в Дессау, созданное Гропиусом в качестве полемической метафоры сотрудничества искусства и промышленности, целиком состояло из стали, стекла и бетона. Школа, объявил он, будет заниматься практическими вопросами: массовым жилищным строительством, промышленным дизайном, типографикой, книжными макетами, фотографией и «разработкой опытных образцов». Она создаст «сугубо позитивное отношение к насыщенной машинами и механизмами среде обитания… не допускающей никаких романтических причуд и украшательств».