Шпага для библиотекаря

Сведения оказались более, чем тревожными: оказывается, вскоре после нашего молодецкого наскока, в клубе едва не случился поджог. По словам пленного, двое захваченных русских попытались устроить диверсию с применением какой-то горючей жидкости – но были вовремя схвачены, биты по рожам в кровь, связаны и помещены под надёжный караул. Особо французик отметил, что своевременной поимке злоумышленников способствовал их же товарищ, оказавшийся поляком, весьма расположенным к солдатам Grande Armée. Начальствующий над партией фуражиров су-лейтенант велел сгоряча поджигателей расстрелять, но отказался от своего намерения, вняв уговорам поляка. Чем он при этом руководствовался – пленному было неведомо, а только перед тем, как выслать его с тремя другими егерями в дозор, су-лейтенант распорядился выносить из помещения книги, увязывать их в стопки и грузить на обозные телеги, причём руководил погрузкой всё тот же поляк…

У меня словно пелена с глаз упала. Вот оно, то самое МНВ по Азимову! Ну конечно: книги из библиотеки доставляют в ставку Наполеона, император их изучает (времени, конечно, мало, его нет совсем, Бородино на носу, но ничего, выкроит) – и с этого момента перестаёт совершать роковые ошибки, которые в итоге, привели его на остров Святой Елены! Но даже если гибель Великой Армии и последующее крушение Империи предотвратить не удастся – всё равно дров Бонапарт наломает изрядно и, так или иначе, вынудит неповоротливую телегу мировой истории свернуть накатанной колеи. Пусть совсем немного, чуть-чуть – но для непоправимых последствий для нашего будущего и эта малость может оказаться роковой.

И обещанный мне антипод, чьё вмешательство я прислан предотвратить – это Гжегош, больше некому! В самом деле, всё совпадает, включая схожий жизненный опыт вроде увлечения исторической реконструкцией и наполеоникой. А уж мотивации у пана Пшемандовского предостаточно, тут сомнений быть не может – очко порвёт за «Польшу от можа и до можа»…

Предстояло объяснить поручику, что с этого момента наша цель – не только и не столько вызволение пленников, но, в первую очередь, уничтожение книг из библиотеки. А вот захочет он это сделать, или нет – это большой вопрос. Я бы на его месте десять раз подумал и, скорее всего, отказался. Изменится грядущее, родятся другие люди вместо тех, кто должен был появиться на свет при ином развитии событий? Да на здоровье – для Ростовцева, обитателя своего времени, никогда не задумывавшегося о таких абстрактных материях, как временные парадоксы, всё это – мутная муть, невнятные умопостроения, которые и понять-то без полуштофа невозможно. А книги, кладезь знаний, способные разом вывести Российскую Империю на недосягаемую высоту – вот они, под рукой! Правда, сначала надо отбить «библиотечный обоз» у французов, но это, как говорится, дело техники. И любой из современников, с которым он решит поделиться своими сомнениями – да хоть с тем же Дохтуровым, в конце концов, или с собственным отцом! – скажет то же самое.

Эх, Гена, Гена… ведь как всё хорошо, правильно задумали – и не сумели! А то одна-единственная спичка разом решила бы все проблемы.

Впрочем, все ли? Вопрос, как говорится, на миллион…

– Книги, значит… – Ростовцев прошёлся по палатке взад вперёд, заложив руки за спину. – Ваша правда, Никита Витальич, нельзя эдакое сокровище оставлять узурпатору, никак нельзя.

– Ещё оружие. – добавил я. – В музее хватает старых, времён войны образцов. То есть это для нас они старые и холощёные к тому же, а вот французским оружейникам многое могут подсказать. Бонапарт не зря создал во Франции самую передовую в мире инженерную школу – разберут по винтикам и обязательно что-нибудь позаимствуют. А книги им в этом помогут – я, вроде, видал «Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона» в дореволюционном издании, так там полным-полно весьма толковых статьей по техническим и естественнонаучным вопросам.

При слове «дореволюционное» поручик непроизвольно вздрогнул – что это за «революция» случится в России? – но от расспросов пока удержался.

К моему удивлению, Ростовцев довольно легко воспринял концепцию изменения истории. Возможно, дело в том, что он не был совсем уж чужд научной фантастики в здешнем её варианте – читал Свифта, причём, в отличие от меня, в английском оригинале, помнил и про летающий остров Лапута с его техническими диковинками. Вообще поручик, чем дальше, тем больше напоминал мне своего почти однофамильца – Николая Ростова из «Войны и мира». Тот, помнится, прежде чем пойти в гусары, учился в Петербургском университете – а значит, был для своего времени прилично образован.

«…ладно, всё это потом…»

– Людей тоже надо отбить. – продолжил я. – Друзей моих, а в особенности тётку мою, библиотекаршу. Вы не подумайте, дело не в родственных чувствах – хотя куда же без них… Тётя Даша – считайте, живой каталог этой библиотеки, и с ней французам куда проще будет разобраться с её содержимым. Да и другие помогут, если припугнуть хорошенько – всё же студенты, люди и образованные.