Шпага для библиотекаря

За дверью снова раздались голоса, причём оди из них принадлежал Далии – а кто ещё из женщин мог говорить на безупречном французском? Гена, изучавший в школе и институте английский язык, не понял ни слова, но зато уловил тон разговора. Сначала девушка обратилась к французу заискивающим тоном, но когда тот ответил ей резкостью – повысила голос. После недолгих препирательств часовой выдал длинную, нецензурную (судя про тому, как возмущённо фыркнула Далия) реплику и заскрипел ключом. Дверь отворилась, но вместо алжирки в кладовку вошла Людочка. Гена открыл, было, рот, собираясь спросить типа «зачем ты тут?», но девушка не дала ему издать ни звука – с порога кинулась на шею, впилась в губы страстным поцелуем. В иное время Гена обрадовался бы – они были знакомы всего недели полторы и не успели ещё перейти к сколько-нибудь близким отношениям. Собственно, он и зазвал-то её в поход, чтобы форсировать процесс…

Но сейчас очевидно было не до эротических восторгов. В перерывах между поцелуями девушка шепнула: «Молчи, Далия уговорила своего лейтенанта позволить мне попрощаться с тобой. Вас посадят на телегу и повезут. Перережьте верёвки и ждите, вас освободят…»

Она снова обняла его, поймала Генину руку, и он почувствовал, как из ладони в ладонь перешло что-то маленькое, металлическое, холодное.

Он видел этот ножик у Людочки – с маленьким раскладным лезвием, открывашкой и щипчиками для ногтей. Гена сжал кулак, молясь только о том, чтобы не обронить, онемевшие пальцы едва слушались…

Француз что-то недовольно крикнул. Девушка разжала объятия, послала напоследок пленникам ободряющую улыбку и выпорхнула за дверь. Гена сидел, боясь шелохнуться, и тискал в онемевших пальцах махонькую железную штучку, в которой теперь заключалась вся их надежда на спасение.

Со своими путами он управился в два счёта. Дал знак Лёхе, чтобы тот загородил его спиной – а ну, как караульный снова сунется в кладовку? – зубами раскрыл крошечное лезвие и принялся пилить веревки. Самым трудным оказалось рассчитать так, чтобы те не свалились, но при необходимости их можно было разорвать. На это ушло минут пять и примерно чайная ложка крови из пораненного запястья.

Ну вот, кажется, всё… Стягивающие руки верёвки держатся на нескольких волокнах, если их хорошенько рвануть – обязательно порвутся. Лишь бы не раньше времени… Гена поменялся местами с товарищем по несчастью – теперь он отгораживал Лёху от двери – отдал ножик, а сам попытался сдвинуть путы зубами так, чтобы разрез не слишком бросался в глаза. Вроде, получилось…

Он поднял голову, чтобы глянуть, как дела у «альпиниста», и тут дверь распахнулась. Сердце снова ухнуло куда-то вниз – всё, конец, сейчас… Но Людочка, как оказалось, сказала правду: их подняли с пола, подхватив под локти (на какое-то ужасное мгновение Гена облился холодным потом: стоит конвоирам дёрнуть покрепче, и верёвки могут не выдержать. Но обошлось – ребят тычками проводили на задний двор и заставили взгромоздиться на повозку, наполненную, как заметил Гена, стопками книг, перевязанными бечёвками. Значит, французы всё же догадались… или это предатель-поляк подсказал? Какая теперь разница, главное – они потерпели неудачу…

Он легонько ткнул Лёху локтем.

– Ну как, успел?

– Верёвки-то перерезать?

– Ну да… так успел?

Альпинист помотал головой.

– Не. Я только приспособился, как их пилить, а тут дверь распахнулась и эти вошли. Я с перепугу ножичек-то и выронил. Один надрез только и успел сделать…

Гена непечатно выругался.

– Ладно, не дрейфь. Если что, я тебе помогу.

– Ага… – кивнул Лёха. Вид у него был самый, что ни на есть, унылый. Гена поворочался и сел, опершись спиной на стопки книг, так, чтобы видеть «пердунок». Ага, вон и остальные. Тётка-библиотекарша с большой сумкой – из неё доносится громкий мяв, французы удивлённо оборачиваются и гыгыкают, увидав торчащую из сумки голову кота. Дима Гнедин тоже здесь, присел на корточки и делает вид, что завязывает шнурок. А вот и дядя Вася – торопится к «пердунку», под мышкой у него что-то продолговатое. Гена пригляделся. Неужто ружье в чехле? Ай да библиотекарша, всех провела…

Дядя Вася, проходя мимо «пердунка» воровато оглянулся и забрался в кабину. Чехол с ружьём он швырнул в кузов и принялся ковыряться под приборным щитком. Библиотекарша, заметив его манипуляции, сделала знак остальным, поставила сумку с котом в кузов и встала рядом, держась за откинутый боковой борт. А вон и комсорг подтянулся – так, правильно сообразил и изготовился по сигналу помочь женщинам забраться в кузов, под прикрытие бочек и наваленных вокруг них мешков.

– Давайте! – крикнул дядя Вася. «Пердунок» кашлянул, плюнул выхлопом и затрясся. Французы закрутили головами, ища источник шума; библиотекарша же, прежде чем забраться в кузов, вытащила из-под кофты небольшой зелёный цилиндр с ручкой. Дёрнула что-то, широко размахнулась, и предмет, кувыркаясь, отправился в сторону столпившихся у коновязи солдат.