Штормовое предупреждение (СИ)

Когда он открыл глаза, в поле зрения попал подрывник, беззаботно облизывающий пальцы. Это зрелище внезапно смутило его – пожалуй, даже больше, чем все то, что тут у них происходило. Не то чтобы Ковальски его стыдился. Они и раньше друг друга трогали. Сложно было бы жить на одной территории столько времени и не контактировать. Но эти контакты никогда не несли в себе чего-то большего, чем рабочая необходимость. Приходилось подсаживать друг друга при штурме препятствий, вытягивать из провалов, спать вплотную в окопе, деля один спальный мешок, оттирать от копоти в холодной воде лесной речушки – и много, много прочего тоже приходилось, но они всегда были закрыты друг от друга. И тем разительное был контраст теперь, когда Рико так голодно тянул его к себе…

“У него никого никогда не было”, – напомнил себе лейтенант сквозь туман. Никогда. И он очень хочет быть с кем-то рядом. Это-то по-настоящему и страшно. Это страшнее осознанного одиночества. Рико хочет его ласкать ради того, чтобы чувствовать. Не ради разрядки, собственной или чужой, но ради этих ощущений. Ради живого, теплого, дышащего, доверяющего ему существа в его руках. Ради того, чтобы отдать все, что он сможет отдать и почувствовать, что это принято.

-Ну, все в порядке, видишь?.. – он слабо поскреб подрывника под подбородком. – Ничего не исчезло. Ты зря опасаешься.

Он попробовал было погладить напарника, но казалось, его руки теперь трогали Рико прямиком по обнаженным нервам. Тот реагировал так остро, весь вздрагивая и стараясь подавить эту дрожь, что Ковальски потянул его к себе, успокаивая. И Рико кажется, понял это, послушно позволил уложить себя, но так и не выпустил из рук. И даже задремав, все еще нервно подгребал к себе поближе, стоило чуть пошевелиться – боялся. Все так же.

Суть в дополнении. Один всегда принимает решение там, где не может его принять второй – и наоборот. В этом, судя по всему, и соль того процесса, который психологи называют «гармоничными отношениями». Он и Рико просто... конкатенируются друг с другом. Каждый делает для другого то, чего тот не может сам. Рико принял решение в тот момент, когда Ковальски персонально этого сделать не мог, а теперь терзается сомнениями, которые тот развеет – и сделает это, черт возьми, с удовольствием… Судя по всему, и принятие решений за него Рико доставляет приятные ощущения – такие же, как те, когда он валит лейтенанта на спину, норовя заласкать, заглушая слабые протесты.

Ковальски протестовал, потому что ему не хватало возможности подумать и проанализировать происходящее. Он слабо возился, впрочем, заранее предполагая, что все будет тщетным – и в какой-то мере он и желал, чтобы Рико его не послушал. Потому что Ковальски любит неуправляемые вещи. Любит оружие, любит разрушительные вещества, все эти лазерные лучи и бактерии, любит большую мощную технику, бронебойные снаряды… и вот теперь Рико тоже. Самое, пожалуй, неуправляемое разрушительное явление в его жизни.

Они задремывали и снова просыпались, первым делом нашаривая рядом того, второго. Ковальски привык погружаться в сон от тепла, окружавшего его, и просыпаться, чувствуя теплое же касание. Эйфория от всего случившегося еще не покинула его. И он знал, что долго это блаженное состояние не продлится. Стоило ловить шанс, пока он есть, не пытаясь насильно заставить мозг работать.

А между этими двумя пунктами: пробуждением ото сна и новым в него погружением – они были друг у друга. Тут, на отшибе мира, проще было принять то, что казалось бы дикостью в обычном течении вещей. Можно было не обманывать себя и сознаваться в истинном положении дел. Да и как было не сознаться – может, Ковальски бы и не заговорил на такую тему, но Рико его и не спрашивал. Он делал. Снова – как и в случае с этой поездкой – делал, как сам считал нужным. Протягивал руки, бесцеремонно завладевал, увлекая за собой, и лейтенант уже ничего не соображал, кроме того, как им в очередной раз вместе хорошо.