Штормовое предупреждение (СИ)

Ему удобно было спать так, пристраивая лохматую голову на плече Ковальски или самому подтаскивая ученого к себе под бок. Это было приятно. Это было невероятно: когда Рико, которого он ,как свои пять пальцев, знал – думал, что знает – когда он устроился поближе, держа в объятиях, позволил разомлеть, угреться, почувствовать себя хорошо. Подгреб к себе, прижав чужое длинное худощавое тело к животу – Ковальски знал, что так Рико тоже выражает доверие. Он всегда сворачивался таким образом, чтобы до живота было не достать, даже ходил сутулясь, словно ожидая нападения, готовый защищать уязвимое место. А сейчас притиснулся сам, показывая, что не ждет ничего нехорошего. Уложил тяжелый подбородок на светловолосую макушку удобнее, укутал в одеяло, и Ковальски, уже даже не пытаясь ни во что вникнуть, устало к нему прижался.

Внезапно откуда-то издали, но вполне все же различимо, послышались звуки, похожие на бой колокола. Он не сразу сообразил, что это. Только ударе так на третьем. Ну да. Колокол, обратный отсчет, фейерверк, запуск с тайм-сквер «шара времени», как это он забыл… Наверняка повсюду идет трансляция. И тут где-то неподалеку, там, где бросают якорь эти бесконечно гудящие баржи, тоже идет. Это окончание ожидания, вот это что такое. Это Рождество. Рождество без елок, пунша, петард и прочего пестрого вертепа, к которому он успел привыкнуть и охладеть. Не они приносят ощущение спокойствия и защищенности, и он не жалел об упущенной возможности. Весь мир праздновал свое Рождество где-то там, по ту сторону океана, в огнях и брызгах шампанского, разворачивая из шелестящих оберток подарки, обмениваясь поздравлениями, а они двое были здесь. Где тихо, темно, и горит огонь. И этого более, чем достаточно. И всегда будет достаточно.

-Рико, – позвал он тихо. Подрывник тут же вопросительно заурчал – он тоже не спал, наслаждаясь их покоем.

-Я думаю, мы можем завтра вернуться домой, – произнес лейтенант так же, не повышая голоса. – Как тебе кажется?

Рико коснулся его шеи в ответном жесте. «Если хочешь».

-Я думаю, все устаканилось, – пояснил свою мысль лейтенант. – Ничего уже не пойдет наперекосяк.

Подрывник поглядел на него оценивающе и, наконец, вдумчиво кивнул. Пожалуй, что не пойдет.

Утро двадцать пятого декабря — это возможно единственный день в году, когда дороги не так сильно забиты, как обычно. Большинство народу отсыпается после вечеринки. И, хотя они катили по объездной, а не через город, все же не покидало чувство того, что мегаполис успел зацепить их своими железными челюстями, пока они снова не вырывались, уходя на ответвление от трассы.

Маленький домик на берегу канала (или залива?) оказался старой и очевидно давно брошенной частью ранее находившегося там же склада. Мостки, к которым должны были причаливать лодки, сгнили, а новых так и не поставили, и понемногу там все пришло в упадок. Ковальски понятия не имел, откуда об этом месте знает Рико, но ведь и он иногда уходит гулять один, мог и набрести…

Подумав об этом, лейтенант вдруг вспомнил и еще кое о чем.

-Рико, – позвал он. – Марлин просила купить молока.

Подрывник зашелся хриплым смехом, и, в общем, Ковальски понимал, что он имеет в виду. Скорее всего, проблему молока давным-давно и без них решили. Тем не менее, они уехали несколько дней назад, и стоит хотя бы закрыть гештальт и принести то, за чем они отправлялись. А то и правда все по Коэльо: цели не достигли, но осознали, что нужно вернуться домой…

Перед выездом Рико вдруг обнимает его – облапывает, утыкаясь лбом в плечо, и так стоит несколько секунд. Ковальски в первый миг растерян, но во второй уже привычно тянется погладить подрывника по затылку. Рико поднимает голову. Глаза еще немного ошалевшие, как будто его снова угораздило на дозу экстази, и “розовые котята” отправили его мозги в бессрочный отпуск.

Но все объясняется куда проще: Рико тянет его к себе и смазано целует, в очередной раз обкатывая на практике новоприобретенный навык. И Ковальски внезапно ловит себя на том, что ему этого недостаточно. Привык, приохотился за эти пару дней. И его тянет к Рико. Хочется чувствовать его, хочется знать, что он близко. Хочется его рук, его всего хочется – просто чтобы был. Одежда мешает. Нет контакта с кожей, недостаточно ощущений. Это не похоже на возбуждение и на прежнюю, знакомую ему глухую тоску не похоже. Он словно бы одновременно скучает по другому человеку и при этом же переживает радость встречи, стоит найти его глазами. Чувственный опыт, который ему не напоминает более ничего на свете. В голову ничего не приходит для сравнения. Он должен подумать об этом по дороге… С ума сойти, сколько собственный напарник подбросил ему новых тем для размышления, кто бы мог представить!..