Штормовое предупреждение (СИ)

Новоприбывших без колебаний Марлин оставила на первом этаже – таскаться по лестнице с креслом-коляской было бы никому ненужной морокой. Там же намеревалась оставаться она сама и обе ее кузины. На втором этаже Марлин собиралась разместить всех еще не прибывших гостей мужского пола. Они у нас отважные и выносливые, так что пускай ходят в темноте по лестницам. Третий этаж был вообще мало пригоден для того, чтобы там спать – на нем размещались библиотека, вторая зала, забитая старыми цветочными горшками, комната-сушилка и несколько богом позабытых комнатушек для гостей, в которых вряд ли кто-то бывал в последние лет двадцать, с тех пор как тетя Роза стала вести более спокойный образ жизни. Но всяких норовящих ожидать из любого угла вражеской засады типов Марлин без зазрения совести отправила именно туда — все равно ведь Шкипер будет выставлять посты на ночь, почему бы не совместить неприятное с бесполезным?..

В ванной Марлин обнаружила, наверное, единственный предмет в доме, по которому с уверенностью можно было сказать, что на дворе двадцать первый век – огромную хромированную стиральную машинку. Обрадовавшись ей, как родной, до конца дня племянница тети Розы перестирывала залежавшееся постельное белье и развешивала его сушиться, изрядно с этим помучившись. Совершая этот титанический труд, она, не переставая, кляла себя за то, что просто не может махнуть на все это рукой или предоставить каждому самостоятельно заниматься обустройством спального места. К тому же, ее такая занятость позволяла курсировать по дому и время от времени поглядывать за развитием противостояния между отрядом коммандос и их старым врагом. К ее облегчению, и его, и Дорис Стейси вовлекла в долгий процесс приготовления домашнего печенья, каковой Френсиса изрядно озадачил, став новым для него жизненным опытом. Марлин от всей души понадеялась, что на том и закончится неприятная история, и больше ей не доведется быть свидетелем старых разборок. Хотя в глубине души она прекрасно понимала, что это желание было сродни многим из тех, которые загадывают в канун праздников. И судьба его ожидала совершенно та же.

Для ужина разложили стол и впервые сели, как цивилизованные люди, за него, а не обустроились прямиком на полу возле камина. И хотя умом Марлин понимала, что причина совсем в другом, ей неотвязно мерещилось, что этот треклятый стол, он один и ничто более, положил конец их непринужденному веселью. Примолкли обе ее говорливые кузины, перестали зубоскалить между собой коммандос, и одна только Дорис была как всегда мила со всеми и приветлива, добивая этим, сама того не ведая, бедолагу Ковальски.

Если у них и произошел какой-то разговор, то Марлин очевидно его пропустила. Оба вели себя с тем тщательно выверенным сдержанным дружелюбием, которое скрипит на зубах, как не растворившийся в чае сахар, и кроме сладости может принести с собой резкую внезапную зубную боль.

Добавил ли лейтенант еще одну галочку на свой приклад – восемнадцатую, кажется? – или нет, Марлин понятия не имела, но итог совершенно от этой галочки и не зависел.

Впрочем, скоро ее внимание переключил на себя Блоухол. Марлин знала уже о некоторых аспектах его биографии – много чего можно услышать, проходя со стопкой свежевыстиранного белья мимо открытой двери. И знала, что у Шкипера и его людей к этому самому Блоухолу список претензий длиной со взлетную полосу. Тем не менее, сам он по себе не произвел на Марлин нехорошего впечатления. Если бы ей не сказали, что это преступник-рецидивист и за ним тянется след темного прошлого, она бы никогда не подумала о брате Дорис дурно. Блоухол – то есть Френсис, сестра звала его Френсисом – был приятным образованным молодым человеком, не лишенным чувства юмора и стойко переносящим свое вынужденное состояние больного, прикованного к креслу-коляске. Он был интересный собеседник, охотно поддерживавший куцую от смущения и взаимной неловкости беседу за столом, и быстро научился отличать в сплошном потоке трескотни, где слова Стейси, а где – Бекки. До тех, как Марлин подозревала, полностью так и не дошла важная информация о подковерной сущности их нового знакомого, и это, пожалуй, было к лучшему. Они конечно ужаснулись в первую минуту, но очень уж быстро обо всем позабыли. Вернее всего – посчитали новые сведения высосанными из пальца россказнями, так же, как и все связанное с прошлым отряда коммандос. Слишком для них непривычным было думать, что все это происходит не в кино, а с людьми, живущими через дорогу…