Шуты и скоморохи всех времен и народов

Если в Дижоне происходило какое-нибудь выдающееся событие – радостное или драматическое – какая-нибудь оригинальная свадьба, мошенничество, убийство, растрата казенных денег, так тотчас на улицах города появлялись расписанные колесницы. Общество со всей пехотой, в полном составе, торжественно направлялось по всем улицам города. Некоторые из лиц, принимавших участие в процессии, наряжались таким образом, чтобы напомнить о том событии, которое накануне взволновало весь город.

Так, например, 1638 году появилась в Дижоне небольшая брошюра, носившая следующее заглавие: «Рассказ о том, что произошло в Дижоне в день благополучного рождения Людовика XIV»; в этой брошюре были следующие подробности: «Дижонская пехота, вследствие продолжительного мира, имела достаточно досуга для подготовления к увеселению публики, явилась в этот день в полном блеске и состояла из четырехсот всадников в масках и в разноцветных костюмах; эти всадники распевали песни по поводу благополучного рождения наследного принца».

Самые важные лица считали для себя большою честью быть принятыми в дижонскую пехоту. Дютильо в заключение своего труда, озаглавленного «Мемуары о празднике шутов, в котором он говорит подробно о Матери шутов», указывает между членами общества на Генриха Бурбонского, принца Конде[126], первого принца крови, принятого в члены общества в 1626 году; затем граф д’Аркур – один из лучших генералов, во время царствования Людовика XIII несколько раз наносивший поражение испанцам и принятый в число членов общества в 1629 году; де Ла Ривьер, епископ и герцог Лангрский; Жан де Ванденесс, бывший управляющий по домашним делам Карла V; впоследствии он удалился в Бургундию, где и умер в преклонных летах.

Если какое-нибудь лицо заявляло желание вступить в члены общества, то зеленый фискал предлагал ему вопросы в рифмованных стихах. Кандидат в члены общества, стоя перед Матерью шутов и перед главнейшими членами общества, отвечал также в стихотворной форме и достаточно обстоятельно; если же он отвечал неудовлетворительно, то его прием в члены общества отлагался. Когда же было решение принять его в члены общества, то ему надевали на голову трехцветный колпак и выдавали патент на пергаменте, писанный буквами трех красок и с печатью также трех цветов. Этот патент был написан в шутовском духе как патент, выданный де Ла Ривьеру, текст которого был следующим:

«Высокопоставленные и досточтимые соучастники дижонской пехоты, питомцы Аполлона и муз, законные дети чтимого отца Веселья, извещаем всем глупцам, архиглупцам, безумным, легкомысленным поэтам по природе, как настоящим, так и будущим, как присутствующим, так и отсутствующим, что высокопоставленный и могущественный владетель де Ла Ривьер, епископ и герцог и пэр Лангрский изъявил желание вступить в число наших веселых и любезных чад дижонской пехоты, мы нашли его способным носить трехцветный колпак и жезл премудрой глупости и даем ему право занять такую должность в нашей среде, которая будет соответствовать его способностям, а также и тем почестям, привилегиям, правам и преимуществам, которые даровало ему Heбo вместе с полною свободою странствовать по всему свету и упражняться в действиях глупостей, уменьшая или увеличивая число этих действий по своей собственной воле, предназначая это для поражения и погибели врагов Франции, и с таковыми мы позволяем ему расплачиваться его собственными руками и таким способом, который он найдет наилучшим; такова воля и желание. Дан в Дижоне…»

Если какой-либо посторонний человек, не принадлежавший к обществу, наносил оскорбление или самому обществу, или какому-либо из его членов; тогда его приводили на суд к Матери шутов и заставляли его выпить несколько стаканов воды или подвергали его какому-либо другому шутливому наказанию, а часто заставляли его платить пеню. Если обвиняемый сопротивлялся такому решению, то телохранители являлись к осужденному на дом, располагались у него и пили и ели в соседнем трактире за счет ослушника.

Дижонская пехота долгое время была в большом почете; она не только справляла свои празднества в Дижоне, устраивая там свои процессии, но еще основывала и подобные себе общества в других городах Бургундии, как, например, в Шалоне, где основалось «Общество молодчиков» (Gaillardons). Но весьма понятно, что такого рода развлечения, увеличиваясь и распространяясь все более и более, стали уже переходить границы дозволенного и делать разные злоупотребления. Общество «Матери шутов» стало позволять себе такие выходки, которые много вредили нравственности жителей города. Ее непозволительные дерзости вооружили против нее народ.