Шуты и скоморохи всех времен и народов

Народ смотрел на скоморохов как на забавных шутов, которые в праздничные дни веселили его и потешали своими плясками, песнями и прибаутками; в семье у скомороха всегда было весело, точно горя и забот вовсе и не существовало на земле; так в русской пословице говорится: «Скоморохова жена всегда весела!» Но так ли это было на самом деле? Большая часть скоморохов не имела оседлости, хозяйства, своего собственного очага. Бродили они из села в село, из деревни в деревню с волынкою в руках и складывали свои незатейливые песни, придумывали смешные прибаутки и тешили толпу. Его балалайка и гудок были для него необходимыми предметами; голосом далеко так не выведешь, как инструментом, да и один опять инструмент немного и стоит. А вот как скоморох на волынке наигрывает, голосом подтягивает, ногами такт отбивает и потом и в пляс пустится, то тут и пошло веселье; толпа, окружавшая скомороха, приходит в восторг и сама рада пуститься в пляс, но только вряд ли удавалось кому проплясать так, как плясал скоморох; это был мастер своего дела, и недаром на Руси сложилась пословица: «И всяк спляшет, да не как скоморох».

Несмотря на то что народ любил послушать пение и игру скоморохов, но все же относился к этим людям как к бесову отродью. Так в народе и сложилась пословица: «Бог дал попа, а черт скомороха!» Песни, пляску и прибаутки народ считал прямо дьявольским наваждением. А слово «шут» уже прямо отождествлялось у народа со словом «черт». Так нередко говорят и до сих пор: «Шут его побери!»

Кроме того, скоморохи и шуты, как на Западе, так и у нас, на Руси, носили особую одежду, а не такую, какую носили другие люди. Так, все скоморохи и шуты одевались в рубаху, подоткнутую у пояса, узкие штаны, а на головах маленькие остроконечные шапочки. Такая скоморошеская крута напоминает нам несколько то место одной из русских летописей, где указывается, что отличительная черта всякого скоморошеского платья – это кротополие, т.е. короткие полы, необходимые для того, чтобы были видны ноги, когда скоморох начинает плясать.

Скоморохи и шуты были всегда необходимой принадлежностью на всех пирах и свадебных торжествах. Так, в одной из былин о Добрыне рассказывается, что последний является на пир, наряженный скоморохом:

Накрутился молодец скоморошиной,
Пошел как на хорош, почестен пир.

Его милостиво встречают Владимир-князь и королевична Опраксия, упрекая в том, что не заходил раньше, а только напрасно проживался:

Ай-же ты, детина проезжая,

Скоморошная, гусельная.
Для чего же ты долго проживаешься,
Проедаешься, пропиваешься.
Нейдешь к нам на почестен пир.

В этой же былине упоминается, что на пиру присутствовала целая толпа «гусельников», «игроков»-гудочников или «скоморохов»; все места были заняты; тогда Добрыня просит князя дать ему – гусельнику – местечко.

На это князь Владимир отвечает, что все места заняты.

Но лишь только Добрыня заиграл в «гуселышки яровчаты» и запел песню, как все «игроки приумолкнули и все скоморохи “прислушались”».

Добрыня Никитич не принадлежал к числу профессиональных скоморохов, а к так называемым певцам-любителям; последние были люди из знатного боярского рода или даже княжеского; они обыкновенно группировались около великого князя и были известны под именем дружинников или витязей-дружинников.

Самое рождение Добрыни ознаменовалось чудесным движением стихии. Так, по этому поводу в былине говорится:

Не туча тучится,
Не теменье темнится,
Выбегало зверей стадо,
В том стаде лев,
А шерсть у льва золоченая,
Крыцял лев по-звериному.
Посыпались тут круты-красны бережоцки,
Смутилисе мать Непра-река:
Заслышали рожденьице Добрынино.
Дак родился в тое время Добрыня кнезь.

В былине рассказывается, что Добрыня обладал большим даром играть на гуслях, его искусство в игре превосходило всякую скоморошескую игру. Когда начинал играть Добрыня, его игре дивились цари и царевичи, короли и королевичи.

Еще не было молодого гусельщика
Супротив Добрынюшки Микитица.

Добрыня любил странствовать со своими гуслями, чтобы показать свое искусство и не таить дара Божьего. В одной из былин описывается приезд Добрыни в Киев. Едет Добрыня «издалеча» со слугою своим Таропом; приезжает ко двору Владимирову и остается здесь несколько лет; потом же он отправляется погулять; вслед за этим и начинаются разные его подвиги и похождения.