Сибилла

— А что он имеет в виду под достижением целей Хартии без использования ее методов?^{536} — поинтересовался лорд Лорейн, тихий и вялый праздный человек средних лет, что проводил жизнь, переходя из «Брукса» в «Будлз» и из «Будлза» в «Брукс» и сопоставляя умственные способности членов этих двух знаменитых учреждений; сам же он был необычайно даровит и навыки свои культивировал с невероятным тщанием, однако пал жертвой праздных прогулок, которые любил нежно и трепетно, точь-в-точь как второй Карл Стюарт, если верить Шеффилду^{537}, герцогу Букингемскому.

— Он всё время говорил в общедоступном ключе, — сказал седовласый джентльмен, — и, судя по всему, был не особо уверен в своей публике; однако, насколько я понял, истинная суть его выступления была такова: если ты хочешь на какое-то время удержать власть, то сможешь своего добиться, если обеспечишь народу лучшее благоустройство.

— Да это же радикализм чистой воды, — заметил пэр из Уорикшира. — Делать вид, будто положение народа может стать лучше, — это радикализм, и ничто иное.

— Боюсь, что даже если это радикализм, — откликнулся лорд Лорейн, — то мы все как один должны последовать его примеру. Слоун только что говорил в «Будлзе», что с ужасом ждет наступления зимы в своем графстве.

— А ведь у них там и фабрик-то нет, — вставил мистер Эгертон.

— Слоун всегда был брюзгой, — отмахнулся пэр из Уорикшира. — Вечно утверждал, что Новый закон о бедных не приживется, а теперь ни в одном уголке страны этот закон не соблюдается лучше, чем в его владениях.

— В «Будлзе» говорят, что войскам пошлют подкрепление, — продолжил лорд Лорейн. — Десять тысяч солдат немедленно — так решила Палата сегодня днем.

— Едва ли такие сведения могли уже просочиться, — заметил седовласый джентльмен. — Палата ведь заседала меньше часа назад.

— Они уже целый час как закончили, — возразил лорд Лорейн, — вполне достаточно для того, чтобы об их решениях узнали на Сент-Джеймс-стрит. В старые добрые времена Джордж Фарнли имел обыкновение приходить сюда пешком с Даунинг-стрит сразу после заседания и обо всём нам рассказывать.

— Эх, то были старые добрые порядочные времена, — вздохнул мистер Бернерс, — когда членам парламента было некому угождать, а государственным министрам — нечем заняться.