Сибилла

Тем временем Сибилла, отрезанная от своих друзей, которые бежали через подземный ход, осталась лишь под защитой Гарольда — даже Уорнера потеряла она в суматохе. Она тщетно оглядывалась по сторонам, высматривая знакомые моубрейские лица; но вот после недолгих бесплодных поисков вдалеке послышались громкие возгласы; за ними последовали выстрелы из мушкетов, и напуганная толпа, окружавшая Сибиллу, рассеялась, словно по волшебству; оставшись одна, девушка притаилась в углу цветника; издалека по-прежнему доносились жуткие крики, вопли и визг, беспорядочные выстрелы продолжались, и пороховой дым тянулся к ее укрытию. Со своего места Сибилла видела, как толпа разбегается по всему парку, а потому решила, что ей лучше остаться на месте и переждать весь этот ужас. Она догадалась, что прибыли какие-то войска, и надеялась, что если она не будет покидать своего убежища, то сможет избежать чудовищной опасности. Но пока она утешала себя этими мыслями, на сад опустилось темное облако дыма. Оно не могло стать результатом стрельбы из мушкетов или карабинов; завеса была слишком плотной даже для артиллерии; через мгновение в этой черной массе засверкали искры; затем пронзительные крики и вопли, которые стали несколько тише, вновь раздались с пущей силой и яростью. Замок горел.

Пока захмелевшие «чертовы коты» обчищали винные погреба, проверяли каждый стенной шкаф и каждый угол, они неистово размахивали факелами — и подожгли нижний ярус замка; неизвестно, была ли то неосторожность или безумный умысел, но именно этот поступок предрешил их участь; и пламя, что какое-то время оставалось незамеченным, теперь полыхало в большинстве комнат. Напившийся до беспамятства Епископ лежал в главном погребе среди своих старших помощников, что были в таком же состоянии; весь пол винного погреба самым настоящим образом застилали распростертые туши бунтовщиков, черные и раздувшиеся, словно оцепеневшие мухи в свои последние дни. Погребальный костер сыновей Водана был грандиозен; они сами сложили его, сами же подожгли; и пламя, взметнувшееся над моубрейской цитаделью, возвестило изумленной стране о том, что вскоре великолепная имитация норманнского владычества канет в небытие; оно же поведало и о безжалостной судьбе, постигшей жестокого дикаря, который так самонадеянно осмелился присвоить себе титул Освободителя Народа.

«Больше мы никогда не расстанемся», — произнес Эгремонт.

Облака дыма, языки пламени, что теперь засверкали в их толще, толпа, которую этот новый поворот событий, а также грядущая катастрофа вновь притянули к месту действия, вынудили Сибиллу покинуть цветник и направиться в парк. Тщетно пыталась она добраться до самой безлюдной его части и уйти незамеченной. Несколько пьяных головорезов с криками и бранью внезапно окружили ее; она закричала от безумного ужаса; Гарольд прыгнул и вцепился в горло тому, что стоял ближе всех; тут подоспел другой — и бладхаунд, оставив предыдущую жертву, бросился на нового противника. Пес показал чудеса храбрости, но перевес был слишком велик: у людей были дубины, люди впали в ярость, они уже ранили Гарольда. Один из негодяев поймал Сибиллу за руку, другой схватил ее за платье, но в эту секунду офицер, перепачканный кровью, весь в пыли и с саблей наголо спрыгнул с веранды и поспешил на помощь. Он повалил наземь одного, отшвырнул другого и, обхватив Сибиллу левой рукой, защищал ее своим клинком, а Гарольд, который теперь не на шутку разъярился, поочередно атаковал нападавших, охраняя хозяйку с другого фланга. Враги были разгромлены — вот они уже спешно ковыляют прочь! Офицер повернулся к Сибилле и прижал ее к груди.

— Больше мы никогда не расстанемся, — произнес Эгремонт.

— Никогда, — прошептала Сибилла.

Глава тринадцатая

Как-то раз весной прошлого года леди Бардольф нанесла утренний визит леди Сент-Джулианс.

— Я слышала, что вчера вечером они были у леди Палмерстон, — сообщила леди Сент-Джулианс.

— Нет, — ответила леди Бардольф, покачав головой, — они впервые гостят в доме Делорейнов. Мы встретимся там в четверг.

— Что ж, должна признаться, — сказала леди Сент-Джулианс, — мне было бы любопытно взглянуть на нее.

— Лорд Валентайн в прошлом году повстречал их в Неаполе.

— И какого он мнения о ней?

— О! Он в безумном восторге.

— Какая романтичная история! И что за счастливец лорд Марни! Кто бы мог предвидеть такое! — воскликнула леди Сент-Джулианс. — Впрочем, он мне всегда нравился. И всё же я думала, что его брат переживет всех. Такой несгибаемый человек!

— Боюсь, для нас новый лорд Марни потерян навсегда, — с важным видом промолвила леди Бардольф.

— Ах! Он всегда был с причудами, — заметила леди Сент-Джулианс, — завтракал с этим невыносимым мистером Тренчардом, и всё такое прочее. Однако теперь, завладев таким огромным состоянием, он, полагаю, возьмется за ум.