Сибилла

Красавчик Мик был вознагражден за все опасности, которым подвергся, оказывая Сибилле услугу, которую сам он расценивал как защиту народных прав. Лорд Марни помог ему открыть свое дело, а Мик сделал Чертовсора своим компаньоном. Чертовсор, обретя таким образом социальное положение, стал капиталистом и счел своим долгом по отношению к общественным приличиям взять себе благопристойное имя, а потому назвался в честь города, в котором родился. Фирма «Рэдли, Моубрей и К^о» быстро растет и, вероятно, со временем принесет урожай из членов парламента и королевских пэров. Чертовсор женился на Каролине, и миссис Моубрей стала всеобщей любимицей. Возможно, она питает чересчур большую любовь к шумным пиршествам, зато у нее добрый нрав и жизнерадостная натура, к тому же она поддерживает супруга среди великой биржевой лихорадки и безнадежно перенасыщенного рынка. Джулия стала миссис Рэдли, очень уважаемой дамой; ее манеры вне конкуренции. Она всегда была более дисциплинированна, чем Каролина, и прекрасно подошла Мику, которому хотелось иметь под боком человека решительного и склонного к порядку. Что до Генриетты, она всё еще не замужем. Она хороша собой и рассудительна, но при этом самолюбива и скупа. Она накопила немало денег и держит значительную сумму в сберегательном банке, но, как и многие богатые невесты, не может приучить себя к мысли о том, что эти деньги придется с кем-то делить. Грандиозные меры, предпринятые сэром Робертом Пилем, позволили трижды собрать обильную жатву и полностью вернули к жизни моубрейскую торговлю. «Храм» снова открыт, перекрашен и начищен до блеска; Джек-Весельчак, конечно, опять пошел в гору, а добрая миссис Кэри всё так же сплетничает с другими кумушками у своего богатого прилавка и рассказывает удивительные истории о грандиозной стачке и мятежах сорок второго года.

Итак, я завершаю последние страницы труда, который, несмотря на свою простую и непритязательную форму, всё же претендует на то, чтобы предложить читателю некоторые соображения прямо противоположного характера. Год назад я осмелился издать несколько томов^{638}, целью которых было обратить взоры публики на состояние наших политических партий: их происхождение, историю, нынешнее состояние. В эпоху политического неверия, низких страстей и мелочных мыслей я хотел бы убедить воскресающую нацию не впадать в отчаяние, а искать зачатки национального благоденствия в правильном осмыслении истории своей страны и запале дерзновенной юности. Данная книга — следующий шаг на том же рыцарском поприще. С положения партий она перенаправляет общественную мысль на положение Народа, которым эти партии управляли в течение двух столетий. Понимание и пересмотр этой куда более обширной темы зависят от тех же самых факторов, что и в предыдущем случае: только прошлое способно объяснить настоящее, и только молодости под силу создать будущие перемены. Письменная история нашей страны в годы правления десяти последних монархов была всего лишь химерой, что придавала причинам и следствиям общественных событий характер и колорит, во всех отношениях отличающийся от их естественного облика и окраски. В ходе этой великой мистерии все мысли и события приобрели свойства и значения, противоположные их подлинной сути: олигархия именовалась Свободой, каста жрецов получила титул Национальной Церкви, Суверенитетом называлось то, что не имело вообще никакой власти, тогда как безусловной мощью обладали те, кто объявил себя слугами Народа. В пылу эгоистичного соперничества фракций два важнейших организма оказались вычеркнуты из истории Англии — Государь и Народ; с ослаблением власти Короны исчезали и привилегии Людей, пока наконец правление не обернулось нелепым фарсом, а подданные не были снова низведены до положения рабов.

Почти четырнадцать лет назад, в массовом помешательстве жалкой и эгоистичной революции, не освободившей ни Корону, ни Народ, я впервые воспользовался случаем и упомянул об этих соображениях^{639}, а затем изложил их в развернутом виде перед первым собранием моих соотечественников, к которому я имел честь обратиться. Слова мои были неверно поняты, как, должно быть, всегда случается с теми заявлениями, которые не следуют проторенной тропой ложных традиций. Но Время, что никогда не стоит на месте, посеяло в умах англичан подозрение, будто идолы, которым они так долго поклонялись, и пророки, которые так долго запутывали их, вовсе не настоящие. По стране поползли слухи, что Верность — не просто слово, Вера — не заблуждение, а Свобода народа — нечто более важное и материальное, нежели грубые манипуляции политиков со священными правами независимости.